В родильном зале было холодно и гулко, в окно смотрели сонные звезды.
- Женщина! – устало воскликнула акушерка, глянув на часы. – Давайте уже завтра, а?
До наступления нового дня оставалось ровно тридцать минут.
- Давайте сегодня, – решила не откладывать на завтра столь важное дело мама.
- Делать вам, женщина, нечего, – отозвалась акушерка. – Как хотите. Сегодня так сегодня.
Еще через 15 минут я сморщилась, с трудом открыла правый глаз и после звонкого шлепка по своим младенческим ягодицам оглушительно заорала. В мой первый женский праздник я получила первый подарок от мамы – она подарила мне жизнь.
В детстве, когда я закрывала глаза и представляла себе огромный календарный год, он представал передо мной отчего-то желтым и круглым, как яблоко с бабушкиной дачи. Верхнюю половину от яблока занимало необъятное и бесконечное лето, затем на правую сторону по часовой стрелке скатывалась осень, внизу у основания находилась практически незаметная зима, и весна выползала наверх красноватым румяным боком. Самой красной точкой на всей этой яблочной весенней половине мне представлялся собственный день рождения – это была та незримая точка отсчета, с которой, по моему детскому представлению, начиналась новая жизнь. Каждый год. Не тридцать первое декабря, а именно восьмое марта – начало моего личного года.
С тех пор ничего не изменилось. Я по прежнему представляю себе год собственной жизни ярким краснобоким яблоком, правда, размером оно поменьше, и всяких новых точек на его воображаемой шкурке прибавилось – даты постепенно накапливались, новый год, первое сентября, дни рождения родителей, близких друзей, бывших и настоящих возлюбленных. Но только 8 марта всегда было всегда самой яркой крапиной на шкурке яблочного года. Потому что именно тогда состоялось мое знакомство со странным миром, в который я пришла и который не устает удивлять меня каждый день.
Потом уже я узнала, что в мой день рождения вся женская половина страны отмечает день независимости от мужчин, жизненных обстоятельств, работы и домашних хлопот. Для моей мамы после моего рождения 8 марта навсегда потерял свое исконное значение – она устраивала праздники для меня.
8 марта… Мне шесть лет. Я открываю глаза – на меня обращено нежное фарфоровое лицо. Непередаваемой синевы глаза, пепельные локоны, аккуратно подкрашенные ноготки хрупких изящных рук из папье-маше. Не вспомнить уже, как я назвала это ангельское создание, перед красотой которого навсегда померкла пластмассовая привлекательность стандартных магазинных кукол с бессмысленными лицами и странно вывернутыми ступнями. Я таскала мамин подарок, не выпуская из рук, круглосуточно объясняла ей что-то в крохотное фарфоровое ухо, нам вслед завистливо скалились все дворовые девчонки. Уже потом я узнала, что мама сама вышивала бисером волшебной красоты сумочку, подбирала оборки к обычному фасону кукольного платья и красила махонькой кисточкой хрупкие ноготки. Когда я выросла из оборочек и бантиков, кукла перебралась жить на старое пианино, а чуть позже была безвозвратно утеряна разухабистым и несвоевременным свадебным кортежем – выходя замуж, я сама настаивала, чтобы моя принцесса сидела на капоте. Вспоминая то далекое странное лето, я жалею о скоропалительности всего произошедшего: девичью фамилию и душевное равновесие после развода вернуть удалось, а вот любимый мамин подарок – нет.
8 марта… Мне десять. Утром возле моей кровати обнаруживается новенький стул с изогнутыми ножками и круглым вертящимся сиденьем – папа решил, что его дочь должна постигать таинство музыки не на старом табурете и трех томах музыкальных оперных партитур, а на специально приспособленном для этого стуле. Как я ненавидела потом это орудие моральной пытки, сколько кругов намотала моя измученная прилежными занятиями задница на полированном сиденье. Я разучивала трехголосные мрачные фуги Баха и солнечные сонаты Моцарта, а под окнами пацаны объезжали новенький велосипед моего соседа по лестничной клетке, и в нервные неровные звуки, извлекаемые из сонных струн, вплетался тренькающий задиристый звонок. Я куксилась, кусала губы и с остервенением обрушивалась на потертые клавиши. Позже, когда я наотрез отказалась поступать в консерваторию, и педагоги, повздыхав над утерянной великолепной техникой и призрачным будущим великой пианистки, высказали родителям свои соболезнования, я выставила стул на балкон и пристроила на нем огромный фикус с жирными лоснящимися листьями. Через пол года усердного полива стул рассохся, треснул и пошел крупными усталыми морщинами. Каждое лето, вдохновленная порывом навсегда распроститься с ненужным хламом, я беру стул в руки, вздыхаю, и оставляю это ископаемое на прежнем месте – в конце концов, именно благодаря ему я до сих пор наизусть помню Баха и Моцарта.
8 марта… Мне тринадцать. Я просыпаюсь с мучительной болью в солнечном сплетении – именно здесь у меня располагается совесть. Вчера мы с еще двумя самыми задиристыми девчонками из класса побили тихоню с задней парты. Страшно сказать – нас трое, и эта худющая мелкая сероглазая Юля в глупых очках и собранных на коленях заштопанных колготках. Услужливая память годы спустя стерла причину нашей к ней ненависти – дети всегда жестоки к себе подобным. Помню лишь, что мы подстерегли Юлю после уроков, я высокомерно выпалила: «Нам надо поговорить!», и потом, когда вся компания зашла за угол нашей старенькой школы, главная заводила Марина дважды толкнула испуганную, но молчаливую жертву в грудь. Так же молча мы разошлись, ничего не объясняя и не обсуждая, и я до самого лета не поднимала глаз при встрече с Юлькой. Осенью мы узнали, что она перевелась в другую школу, но непрекращающаяся череда разных важных и не очень школьных событий сделала ее уход незаметным. Десять лет спустя я встретила Юлю в своем дворе – глаза в глаза, в упор, - и сердце мое ухнуло куда-то вниз, а челюсти свело от ужаса. «Привет, Наташ, как дела?» - спросила она и искренне улыбнулась. И мы разговорились, и она ни единым словом не обмолвилась о том глупом и постыдном происшествии. Она простила нас еще тогда, в школе, и освободила мою душу от мучительных воспоминаний. Теперь каждое восьмое марта я непременно звоню ей и спешу поздравить с праздником.
