Былой Петербург: проза будней и поэзия праздника - [129]
Одна из участниц кружка – Мария Михайловна Левис – сообщила нам в устной беседе: «Эрмитажный кружок собирался примерно раз в неделю у кого-нибудь на дому. Все очень подружились и вошли в жизнь друг друга. На собраниях кружка обсуждалось все: и политика, и литература, и история. А Николай Павлович всегда был для нас непререкаемым нравственным авторитетом». Деятельность Эрмитажного кружка, ставшего родоначальником экскурсионного дела, была прервана Первой мировой войной.
Эрмитажный кружок. 1912. Первый ряд (слева направо): М. А. Георгиевский, Г. Э. Петри, Е. О. Флеккель, В. В. Табунщикова, М. М. Левис, Л. Ф. Завалишина, Т. Н. Оберучева. В центре (слева направо): Ф. А. Фиельструп, Е. А. Лютер, Т. С. Стахевич, В. М. Михайлова. Второй ряд (слева направо): В. П. Красовская, А. А. Гизетти, Н. П. Анциферов, А. В. Шмидт, А. Э. Серебряников, А. В. Тищенко, Л. Е. Чикаленко, А. П. Смирнов
5 февраля 1914 года произошло одно из самых значительных событий в жизни Анциферова: в лицейской Знаменской церкви Царского Села состоялось венчание Николая Павловича и Татьяны Николаевны Оберучевой (1890–1929). Они познакомились еще в Киеве, а в Петербурге Татьяна Николаевна вела занятия по русской истории в воскресной школе и училась на Высших женских курсах. Анциферовы снимали квартиры на Петроградской стороне: в студенческие годы жили на Большой Спасской улице, в доме № 9б, а потом – на Малой Посадской, в доме № 19.
После успешного окончания университета в 1915 году Анциферов был оставлен при кафедре всеобщей истории, где находился до 1919-го[1335]. О круге научных интересов студента дает представление характеристика, составленная его руководителем, профессором Иваном Михайловичем Гревсом:
Николай Павлович Анциферов давно известен мне как талантливый, одушевленный и упорно работающий над наукою юноша. Он участвовал целый ряд лет в руководимых мною семинариях по средневековой истории, больше всего интересуясь вопросами духовной и, в частности, религиозной культуры. Он работал с последовательным усердием и всегда с успехом над изучением поздней Римской империи и ее образованности, специально изучив сочинения Бл[аженного] Августина, сосредоточиваясь на нескольких основных вопросах религиозной и церковной истории эпохи и обнаруживая серьезные способности и развивающееся уменье в разработке всех трудных частных проблем. Следя за другими семинариями, предлагавшимися мною из отдела позднего средневековья, Анциферов не менее успешно занимался и здесь раннею историею францисканцев, общественным строем Флоренции и вообще итальянским городом в XII и XIII вв. Представленное им зачетное сочинение об аскетизме Франциска Ассизского[1336] является удачным опытом историко-психологического анализа. Анциферов во многих отношениях уже сложился для того, чтобы приступить к самостоятельной научной работе. <…> Я горячо ходатайствую перед факультетом об оставлении Анциферова на два года для дальнейшего усовершенствования в науке и приготовления к профессорскому званию.
Петроград, 7 ноября 1915 г. Профессор Ив. Гревс[1337].
Однако Анциферов отказался от научной карьеры, видя свое главное предназначение в просветительной деятельности.
Педагогическая работа Анциферова началась сразу после окончания университета. Он преподавал в женской гимназии Н. Н. Зворской (1915–1916) и частном реальном училище А. С. Черняева (1915–1918), в школе при бывшем Тенишевском училище (1918–1925), где вел и гуманитарный кружок, во 2‐м Педагогическом институте (1919–1926), в интернате для беспризорных под Павловском (1919–1920); читал лекции на курсах «Теория и практика экскурсионного дела» в Государственном институте истории искусств (1925–1929), водил экскурсии для студентов курсов[1338].
Георгий Александрович Штерн (1905–1982) – ученик Анциферова по Тенишевскому училищу, а впоследствии один из ближайших друзей – вспоминает:
Занятия и общение с нами Николая Павловича не ограничивались уроками. Еще более свободно они продолжались в созданном им гуманитарном кружке, который собирался как в школе после уроков, так и у него на дому. Тем было много: методология истории, культура различных стран и народов, города, события, люди далекого и близкого прошлого, искусство и литература. Иногда это были рассказы Николая Павловича о его жизни. Особое место в педагогической работе Николая Павловича занимали экскурсии. Кроме экскурсий по родному городу, Николай Павлович возил нас в Москву, Новгород и Псков. Своеобразие экскурсионного метода, впоследствии детально разработанного Николаем Павловичем, уже тогда дало наглядное представление о возникновении и росте городов, о неповторимой индивидуальности каждого. Все это он учил читать в особенностях планировки, в расположении сохранившихся памятников. С Петербургом знакомство начиналось с вышки Исаакиевского собора, откуда раскрывалась панорама всего города, затем следовал целый комплекс исторических экскурсий. С ними перемежались экскурсии историко-архитектурные и историко-литературные. Этот последний вид экскурсии собственно и был создан Николаем Павловичем, по крайней мере, для Петербурга. Он открыл нам тогда душу родного города, столь сложную и противоречивую: от парадного Петербурга до серого облинялого города героев Достоевского. Так убедительно, так правдиво раскрывалась связь этих людей с местами – глухими колодцами дворов, полутемными лестницами с крутыми ступеньками, что после экскурсии по «Преступлению и наказанию» один из моих товарищей позвонил у двери предполагаемой квартиры Раскольникова и, когда ему отворили, спросил: «Здесь живет Родион Романович?»
