Буридан - [88]

«У головокрушащей палицы».

Таверну эту содержала миловидная кумушка, которая, если верить все той же летописи, была отнюдь не строга с предприимчивыми студентами, что, из любви к ее глазам, посещали этот кабачок. К тому же, мы слышали, что эта славная кумушка была замужем за неким великаном — застенчивым, молчаливым и обожавшим свою жену, которая, к слову, водила его за нос, и что этот рыжеволосый великан любил предлагать клиентам этого заведения бесчисленные пари. Уж не был ли этим великаном Шопен? И не была ли этой кумушкой Жуана, которая — то ли из признательности, то ли для того, чтобы заручиться защитой могучего кулака — в конце концов согласилась стать женой тюремщика из Большой башни Лувра?

XXVI. БУМАГИ СТРАГИЛЬДО

Теперь мы возвратим читателя в Ла-Куртий-о-Роз, где обнаружим Буридана, Ланселота Бигорна, Гийома Бурраска и Рике Одрио. Уважаемый читатель, вероятно, не забыл, каким образом Бигорн стал, как сам он выразился, наследником Маленгра и Жийоны, то есть как в действительности он завладел сбережениями этих двух злодеев? Возможно, помнит читатель и то, что Буридан при виде этого сокровища решил употребить всю эту кучу золота на подкуп содержавшегося в подвалах Ла-Куртий Страгильдо, и, к великому отчаянию Бигорна, поспешил в вышеуказанные подвалы.

Но Страгильдо там Буридан не нашел. Итальянец сбежал!

Ошеломленный этим открытием, которое могло иметь самые ужасные последствия, Буридан поднялся к товарищам и сообщил им эту тревожную новость.

Тогда, в спонтанном порыве, Бигорн, Гийом и Рике взялись за руки и, издавая радостные «ура!», закружились в неистовом хороводе.

— Вы что, — пробормотал Буридан, — ополоумели?

— Если кто из нас и сумасброд, так это — ты! — проворчал Бурраск.

— Ступай изучай логику, невежда! — воскликнул Одрио.

— Об осле, — добавил Бигорн, — вспомните об осле, мой господин и повелитель!

Когда радость троих товарищей успокоилась, Бигорн соизволил объясниться.

— Раз уж Страгильдо бежал, — сказал он, — отпала и необходимость подкупать его за счет золота моего друга Маленгра, а следовательно, шкатулка остается у нас.

— Предлагаю, — сказал Рике, — разделить это состояние на четыре равные части и различными путями убраться в какой-нибудь отдаленный край, вроде Университета, где мы до конца жизни будем только и делать, что пировать.

— А я, — произнес Гийом, — предлагаю купить мула, на которого мы загрузим это золото и которого будем сопровождать до тех пор, пока не найдем какой-нибудь край, где сможем жить в мире и спокойствии.

— Уезжайте, — проговорил Буридан мрачным голосом. — Уезжайте все трое и заберите тогда и то золото, которое я привез с Монмартра. Я же останусь, чтобы в одиночку попытаться спасти Филиппа и Готье. Я не уеду, пока будет оставаться хоть малейшая возможность избавить наших братьев от той казни, которая их ожидает.

Трое товарищей смущенно переглянулись.

— Ты прав! — сказал наконец Гийом со вздохом. — Уезжать нам еще рано!

В глубине души ни один из них не желал покидать Париж, бросая Филиппа и Готье, пока не были исчерпаны все шансы их спасти. Буридан прекрасно это понял.

Поэтому, отложив принятие новых решений до утра, четверо друзей перешли к обсуждению ситуации, которую им создавал побег Страгильдо.

Сошлись на том, что им необходимо срочно убираться из Ла-Куртий-о-Роз, — ни один из них не сомневался, что Страгильдо не преминет выдать их месторасположение, вследствие чего в их прибежище в любой момент могла нагрянуть целая орава лучников.

— Уходим! — принял решение Буридан.

— Даже и не знаю, — проворчал Бигорн, — странствовал ли презренный Исаак Лакедем[14], осужденный скитаться до Второго пришествия, столько, сколько мы.

— А ведь здесь было так хорошо! — вздохнул Гийом.

— Особенно после того, как мы разбогатели, — добавил Рике.

Несмотря на это ворчание и прочие стенания, приятели последовали за своим другом и командиром Буриданом, который, взяв коня под уздцы, уже выходил из Ла-Куртий. Позади него шли Гийом и Рике, затем — Ланселот Бигорн, хранитель пресловутой шкатулки.

— И куда пойдем? — воскликнул он.

Примерно с минуту все смущенно молчали. Пожав плечами, Бигорн указал на лачугу, что высилась прямо напротив Ла-Куртий-о-Роз, и добавил:

— Пойдем туда, и не дальше. Вы не умеете ни смотреть, ни видеть. А вот я и смотрю, и вижу! Я давно заметил, что в этой хибаре нет ни единой живой души, что нас в данный момент устраивает как нельзя лучше.

Полагаясь на инстинкт Бигорна, Буридан направился к указанной лачуге. Место оказалось совершенно необитаемым. То была некая конюшня, над которой располагался полуразвалившийся крытый сеновал. Кто там жил? Какое бедствие опустошило это место? В те времена в окрестностях Парижа часто встречались заброшенные дома, обитатели которых бежали по неведомым причинам или же исчезали, да так, что никто не знал, что с ними стало. Впрочем, наши друзья подобными вопросами даже не задавались. Буридан привязал коня у яслей, и так как в риге оставалось немного сена и соломы, животное нашло чем подкрепиться. Что до людей, то они взобрались на сеновал, облюбовали себе там спальные места, завернулись в плащи и вскоре уже храпели, кроме разве что Бигорна, который спал чутко и устроился у слухового окна, откуда, при необходимости, мог наблюдать за ведущей к Ла-Куртий дорогой.