Бунтующий человек. Падение. Изгнание и царство. Записные книжки (1951—1959) - [158]

Для Ионы это недоразумение оказалось выгодным. Его родители, которые откуда-то узнали, что из детей разведенных часто вырастают убийцы и садисты, наперебой баловали сына, лишь бы задушить в зародыше возможность столь неблагоприятного развития. Чем менее заметными были последствия удара, как они думали, по психике ребенка, тем больше они тревожились: невидимые раны могли быть самыми глубокими. Стоило Ионе заявить, что у него все в порядке и день прошел удачно, как обычная родительская тревога становилась почти маниакальной. Они удваивали заботы, и у ребенка уже просто не оставалось никаких желаний.

Благодаря этому предполагаемому несчастью у Ионы наконец появился любящий брат в лице его друга Рато. Родители последнего, жалея бедного мальчика, часто приглашали его в гости. Их сочувственные речи внушили сильному и спортивному Рато желание взять под защиту друга, уже тогда восхищавшего его беспечным отношением к своим успехам. Из удачного сочетания восхищения и снисходительности родилась дружба, которую Иона со свойственной ему беспечностью принял как должное.

Когда Иона без особых усилий закончил учебу, удача вновь улыбнулась ему. Поступив на работу в отцовское издательство, он занял там прочное положение и нашел свое призвание художника, пусть и окольными путями. Отец Ионы, первый издатель Франции, считал, что в силу кризиса культуры книга более чем когда-либо открывает путь в будущее. «История показывает, – говорил он, – что чем меньше люди читают, тем охотнее они покупают книги». Соответственно, сам он очень редко читал присылаемые ему рукописи, решался издавать их только из уважения к личности автора или же исходя из бесспорной актуальности сюжета. Ввиду этого, поскольку единственным неизменно актуальным сюжетом был секс, издатель, в конце концов, стал специализироваться на этой теме и занимался исключительно поиском интересных вариантов оформления и бесплатной рекламы. Таким образом, у Ионы, работавшего в отделе лицензирования, оказалось много свободного времени, которое требовалось чем-то занять. Так он открыл для себя живопись.

Впервые в жизни обнаружив в себе внезапную, но настоящую страсть, он стал посвящать свои дни живописи и, все так же не прилагая особых усилий, показал себя в этом деле с лучшей стороны. Казалось, ничто больше его не интересовало, и ему с трудом удалось жениться в подобающем возрасте: живопись поглощала его целиком. На обычных людей и жизненные обстоятельства он реагировал лишь доброжелательной улыбкой, избавлявшей от необходимости принимать их всерьез. Потребовалась авария на мотоцикле, который Рато, с другом за спиной, вел слишком резво, чтобы Иона, заскучав от вынужденной неподвижности загипсованной правой руки, смог задуматься о любви. И снова он усмотрел в этом серьезном происшествии результаты доброго влияния своей звезды. Без него он не нашел бы времени посмотреть на Луизу Пулен так, как она того заслуживала.

Впрочем, по мнению Рато, Луиза вообще не заслуживала того, чтобы на нее смотреть. Будучи сам низеньким и сутулым, он любил только крупных женщин. «Не представляю, что ты нашел в этом муравьишке», – говорил он. Луиза и в самом деле была маленькая, смуглая, с темными глазами и волосами, но с ладной фигуркой и симпатичная. Большого и солидного Иону муравьишка умиляла, тем более что Луиза оказалась очень предприимчивой. Ее призванием была активная деятельность. Это призвание счастливым образом гармонировало с флегматичным характером Ионы. Вначале Луиза решила посвятить себя литературе, полагая, что Иону интересовала работа издательства. Она читала все подряд и через несколько недель уже могла говорить о чем угодно. Иона восхищался ею и решил, что теперь может окончательно отказаться от чтения, поскольку Луиза сообщала ему достаточно информации и держала его в курсе основных современных открытий. «Не следует говорить, – утверждала Луиза, – что кто-то зол или уродлив, он просто хочет казаться злым и уродливым». Этот важный нюанс мог привести по меньшей мере, как заметил Рато, к осуждению рода человеческого. Луиза резко опровергла это, показав, что данная истина находит подтверждение одновременно и в дамских, и в философских журналах, что она универсальна и не подлежит обсуждению. «Как вам будет угодно», – сказал Иона и тут же забыл об этом важном открытии, мечтая о своей звезде.

Поняв, что Иону интересует только живопись, Луиза забросила литературу. Теперь она посвятила себя пластическим искусствам, стала бегать по музеям и выставкам и таскала за собой Иону, который плохо понимал, что́ рисуют его современники, и стеснялся этого. Впрочем, его радовало, что он узнает так много обо всем, что касается области искусства. Честно говоря, на следующий день он даже не помнил имени художника, чьи работы только что посмотрел. Однако Луиза был права, безапелляционно напоминая ему одну из истин, усвоенных ею в период увлечения литературой, а именно что на самом деле никто ничего не забывает. Звезда, безусловно, защищала Иону, который мог без угрызений совести соединять удобство забывчивости с уверенностью памяти.