Булыжник под сердцем - [73]

Шрифт
Интервал

Лично я была слишком напугана, чтобы сострадать. Забери у него пушку и пристрели его! молча кричала я. Убей этого урода, Джейми, давай!

Шон склонил голову, и длинная мягкая ладонь Джейми гладила его по светлым волосам. За окном царил другой, нормальный мир, где мужчины не убивали девочек, чтобы выпендриться перед старыми развратными бабами. Где люди заводили детей, любили друг друга, беспокоились о счетах и системе образования, а не о том, прострелят ли им от ярости башку всякие психи. Я громко застонала.

Шон поднял голову, его странные слепые глаза невидяще уставились на меня. Джейми замерла.

Он откинул голову, точно волк, и закричал – страшным криком, нечеловеческим. Крик эхом затопил комнату, вонзаясь в мою голову, словно лезвие. Шон все кричал и кричал. Шея раздулась от натуги, вены – точно гигантские черви. Словно разверзлась черная дыра, и этим невыносимым душераздирающим криком нас всех засасывало в ее ледяную пустоту. Я никогда в жизни не слышала ничего жутче и вряд ли его забуду.

Вдруг Шон замолчал, встал и поднял Джейми на ноги. Вот оно, подумала я. Господи боже, вот оно, теперь он нас убьет. Шон развернул окаменевшую Джейми к себе. Я видела ее глаза над его плечом, а в зеркале – его лицо. Я снова дернулась, но пластик только глубже врезался в кожу. Я готова была вырвать себе руки, лишь бы освободиться из этой ловушки; я бы сделала что угодно, что угодно. Паника бурлила в крови, неудержимая, животная.

Свободной рукой Шон взял Джейми за подбородок. Его глаза в зеркале напоминали глаза мертвеца – ледяные, застывшие. Шон поднял пушку, и я начала судорожно молиться, вспоминая детство: «Отче наш иже ecu на небесах… Иисус… Матфей, Марк, Лука и Иоанн… если погибну я… О господи, господи…»

Шон дернул Джейми к себе и сгреб ее за затылок, жадно впившись в губы. Джейми замахала руками, отбиваясь и пытаясь вздохнуть. Затем Шон отпихнул ее и попятился к кровати, не отводя взгляда от Джейми. Она ударилась о зеркало; губы распухли, а лицо напоминало греческую маску из какой-то древней страшной трагедии.

Шон улыбнулся. Красивое лицо снова разгладилось, он выглядел молодым и спокойным.

– Фигня это все, а? – тихо произнес он.

Затем вложил дуло в рот, и Джейми закричала:

– Лили, закрой глаза!

И Шон спустил курок.

35

Грохот показался еще оглушительнее, чем в первый раз, и я почувствовала, как на лицо падает горячий вонючий дождь, и что-то вонзилось под левый глаз. В ушах звенело: я попыталась открыть глаза, но их залепила какая-то вязкая жижа – я знала, это кровь Шона. Я беспомощно блевала, я задыхалась и отплевывалась, стараясь не наглотаться его крови. Потом я почувствовала, как Джейми дергает провода, увидела, как она режет их опасной бритвой. Орудием убийства, как установят позднее. Но нам было безразлично; все было безразлично. Я старалась не смотреть на… Шона. Я закрыла глаза. Реальной оставалась только противная боль в онемевших ногах и руках и нервный колотун. Я почувствовала, как кто-то тащит меня через изножье кровати, но не могла ни пошевелиться, ни помочь.

Это была Джейми. Она отнесла мое тело в ванную, вытерла лицо полотенцем и завернула в него дреды, словно мы просто играли в парикмахерскую. Затем оставила меня и пошла к телефону – звук доносился до меня сквозь звон в ушах. Я рыдала, но беспомощно, не всхлипывая, – но остановиться не могла.

Джейми не плакала. Забавно, она обычно из-за всего льет слезы – из-за рекламы, фильмов, разбитых сердец. Я плакала всего пару раз в жизни – а сейчас не могла остановиться.

Затем дом наполнился копами группы захвата, от которых пахло улицей. Вокруг ходили большие шишки в форме и детективы в штатском, раздавая приказы. По лестнице примчалась бригада «скорой помощи». И все эти ребята смотрели на нас и кричали. Нет, не на нас – просто они всегда кричат, когда устали. С нами поговорила милая женщина-офицер с приятным голосом, но о чем она спрашивала, я так и не поняла. Потом она села с нами в «скорую» и отвезла в больницу. Все это длилось часы, а может, минуты. Как сказал тогда наш препод, время – это просто образ мышления. Все вокруг слилось в сплошную темную пелену с проблесками света, шума, разговоров и каких-то вопросов. Я умоляла: «Не разлучайте нас, не разлучайте нас». Но нас разделили. Я спросила, где мама и папа,и мне сказали – едут. Я спросила, где Джейми, но мне сказали – помолчи.

Я рассердилась. В горле комом поднялась злость, и я, бесформенно, бессмысленно выбравшись из больничной койки, отправилась искать Джейми, мою подругу. Я вышла из палаты, отряхивая медсестер, как собака воду. Я не могла найти… Где она? Мне было так плохо. Яркий белый свет отражался от белых стен и бил в глаза. Меня тошнило от запаха дезинфекции, мешавшейся с испарениями человеческих тел. Я растерялась и вновь запаниковала. Полотенце, заботливо накрученное Джейми, размоталось, и дреды упали на лицо.

Я остановилась, сжала прядь волос и удивленно уставилась на нее. Всё вокруг отодвинулось от меня, точно волна на отливе. В ушах нарастал гул. Медсестра попыталась меня схватить, но я ее отшвырнула. Мои дреды. Я сжала их и посмотрела на руку. Ладонь была покрыта густой и липкой кровью с какими-то частицами поплотнее.


Еще от автора Джулз Дэнби
История Билли Морган

Бывший «гадкий утенок», нескладная несчастная девочка, брошенная отцом и изуродованная матерью, выросла в бунтарку. Хипповские коммуны, байкерская банда «Свита Дьявола», ранний брак и раннее расставание. Многолетнее одиночество. Угрызения совести. Ожидание худшего.Прошли годы. Девочка повзрослела. У нее магазин открыток в Брэдфорде, любимый крестник, беспомощная подруга и сравнительно размеренная жизнь. И, увы, воспоминания. В юности нечаянно совершив убийство, которое так и не раскрыли, Билли Морган живет с последствиями, вспоминает свое преступление каждый день и каждый день ждет, что ее благополучная жизнь разобьется вдребезги – о случайное слово, полузабытое лицо, фотографию в газете.


Рекомендуем почитать
Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.