Буквенный угар - [26]
Думаете, это легко?
«Лика, дорогая…» — впервые написал он.
«Лика, дорогая», — повторяла я про себя бессчетное число раз.
Он будет ждать, когда все «устаканится».
Мы взрослые люди, будем ценить то, что дается, и не разбрасываться этим.
Он думает, что у меня просто выдающиеся человеческие способности.
Большой божественный дар к общению.
Он видит и ценит и не хочет прекращать наше общение.
И все будет хорошо.
«…Игорь!
Ваше письмо очень достойное и спокойное. Так могут поступать только мужчины. А я боялась проснуться и увидеть в почте холодное молчание.
Вы все же восхитительный, просто надо всегда давать Вам время и пространство для вспышки.
А потом уже следует нормальная драгоценная реакция.
Я залюбовалась, когда читала.
Вы такой умница, а все улики были против этого. Шучу».
Есть на свете такое незатейливое счастье — иметь умную подругу. У меня — есть.
Моя подруга держит пальцем прыгунчик пульса на моем запястье и пишет мне такое:
«Не расстраивайся. Сейчас образовался некоторый дисбаланс в ваших ощущениях от дружбы. То есть о цветочках да об облачках разговаривать ты и дальше готова.
Потому что для тебя много еще осталось здесь неохваченного, ты старательнее и более подробно, до тончайших моментов, готова разрабатывать слои. А ему кажется, что вы исчерпали ваши возможные отношения на том уровне, на котором общались. Ему уже там неинтересно. Он гонит коней, хочет новых ощущений. Ему хочется с тобой говорить уже обо всем, в том числе и об очень интимном. Но, Лика, мне кажется, это уже за гранью просто дружбы. Об этом можно только любя. Неужели он этого не понимает?
Понимаешь, очевидно же, что он ищет женщину. Может, подсознательно. Такую, чтоб она была совсем его.
Вряд ли ему нужна женщина-друг.
Ища дружбы с тобой, он на что-то большее рассчитывает.
Может, он просто влюбился? Уже? Так тут тебе надо поразмыслить, готова ли ты к такому и надо ли это тебе.
А ведь такая сумятица как раз бывает с женщиной на границе влюбленности.
От того, как поведет себя мужчина, зависит, с какой стороны границы ты впредь будешь проживать.
Знаешь, моя мама любит приговаривать: лучший мужчина — это женщина.
И часто я с удивлением обнаруживаю — она права.
Я даже вот что сейчас подумала…
Может быть, все наоборот. Может, он думает — по привычке, по инерции, что ему нужна женщина, и предпринимает какие-то такие шаги и пишет так, чтобы завлечь, очаровать.
А на самом деле ему нужен друг — нежный и понимающий, с которым обо всем можно переговорить. Но только мужчина разве может быть таким другом?
Что до тебя, то, может, помнишь, Эфрон написал однажды о Марине Цветаевой, что все происходящее в ее предельно напряженной жизни — необходимо ей в первую очередь для поддержания мощного пламени в топке ее творчества.
Это не точная цитата, я пересказала своими словами, сейчас с ходу не найду. Ну вот же!».
Ах, конечно же я понимала, что ему нужна Женщина…
И всеми силами давала понять, что она найдется.
Но я со своим пониманием есть здесь и сейчас, а та, другая, Единственная, где-то там далеко…
Вот и появился соблазн…
Нельзя было так сближаться душевно. У мужчин все равно одинаковая реакция на близость — душевную ли, интеллектуальную… В буквы сложилось мое понимание.
…Гостевой брак. У них был гостевой брак…
Она приходила по выходным. Квартирка вздыхала раскрытым окном, впуская женщину.
Это была хорошая женщина. Или неплохая.
У нее был титул Третьей Женщины. Но без короны.
Без сертификата соответствия. Без прав. Без льгот.
Мужчина, втянувший ее в этот круг почета, уже не мог разорвать эту круговую повязь. Он только повторял про себя старую окуджавскую исповедь:
«А как первая любовь — она сердце жжет. А вторая любовь — она к первой льнет. А как третья любовь — ключ дрожит в замке, Ключ дрожит в замке, чемодан в руке»…
А так оно и было. Была Первая Женщина. Сердце жгло. До инфаркта.
Пришла Вторая Женщина, пролившаяся елеем на ожог неприлично живучего сердца.
Так и жили в нем обе женщины: одна раной, другая исцелением.
Мужчине легко спутать тролля и эльфа, если ночь темна и холодна.
Но однажды правдивым утром в зеркале он увидел отражение привычного эльфа и понял, что утешался троллем.
Елей вмиг стал серной кислотой, и — вторая любовь прильнула к первой одной ужасной раной.
«А как первый обман — да на заре туман. А второй обман — закачался пьян. А как третий обман — он ночи черней, Он ночи черней, он войны страшней»…
А так оно и было. А у кого не было? Вот и у него было…
Поэтому теперь — гостевой брак. И неплохая женщина. И незаметная вечная война.
«А как первая война — да ничья вина. А вторая война — чья-нибудь вина. А как третья война — лишь моя вина, А моя вина — она всем видна»…
А так оно и было. Его вина. Такой вердикт. Потому что слишком.
Слишком красив.
Слишком умен.
Слишком взыскателен.
Три эти стены — любовь, обман, война — сомкнулись в треугольную комнату.
Жесткая фигура — треугольник.
В нее помещаются мужчина, Третья Женщина и их история болезни.
Если разомкнуть три стороны, сразу станет видно, что для дома не хватает одной стены — четвертой.
Только где же ее взять?
О, как он был зол
Хеленка Соучкова живет в провинциальном чешском городке в гнетущей атмосфере середины 1970-х. Пражская весна позади, надежды на свободу рухнули. Но Хеленке всего восемь, и в ее мире много других проблем, больших и маленьких, кажущихся смешными и по-настоящему горьких. Смерть ровесницы, страшные сны, школьные обеды, злая учительница, любовь, предательство, фамилия, из-за которой дразнят. А еще запутанные и непонятные отношения взрослых, любимые занятия лепкой и немецким, мечты о Праге. Дитя своего времени, Хеленка принимает все как должное, и благодаря ее рассказу, наивному и абсолютно честному, мы видим эту эпоху без прикрас.
Логики больше нет. Ее похороны организуют умалишенные, захватившие власть в психбольнице и учинившие в ней культ; и все идет своим свихнутым чередом, пока на поминки не заявляется непрошеный гость. Так начинается матово-черная комедия Микаэля Дессе, в которой с мироздания съезжает крыша, смех встречает смерть, а Даниил Хармс — Дэвида Линча.
ББК 84. Р7 84(2Рос=Рус)6 П 58 В. Попов Запомните нас такими. СПб.: Издательство журнала «Звезда», 2003. — 288 с. ISBN 5-94214-058-8 «Запомните нас такими» — это улыбка шириной в сорок лет. Известный петербургский прозаик, мастер гротеска, Валерий Попов, начинает свои веселые мемуары с воспоминаний о встречах с друзьями-гениями в начале шестидесятых, затем идут едкие байки о монстрах застоя, и заканчивает он убийственным эссе об идолах современности. Любимый прием Попова — гротеск: превращение ужасного в смешное. Книга так же включает повесть «Свободное плавание» — о некоторых забавных странностях петербургской жизни. Издание выпущено при поддержке Комитета по печати и связям с общественностью Администрации Санкт-Петербурга © Валерий Попов, 2003 © Издательство журнала «Звезда», 2003 © Сергей Шараев, худож.
ББК 84.Р7 П 58 Художник Эвелина Соловьева Попов В. Две поездки в Москву: Повести, рассказы. — Л.: Сов. писатель, 1985. — 480 с. Повести и рассказы ленинградского прозаика Валерия Попова затрагивают важные социально-нравственные проблемы. Героям В. Попова свойственна острая наблюдательность, жизнеутверждающий юмор, активное, творческое восприятие окружающего мира. © Издательство «Советский писатель», 1985 г.
Две неразлучные подруги Ханна и Эмори знают, что их дома разделяют всего тридцать шесть шагов. Семнадцать лет они все делали вместе: устраивали чаепития для плюшевых игрушек, смотрели на звезды, обсуждали музыку, книжки, мальчишек. Но они не знали, что незадолго до окончания школы их дружбе наступит конец и с этого момента все в жизни пойдет наперекосяк. А тут еще отец Ханны потратил все деньги, отложенные на учебу в университете, и теперь она пропустит целый год. И Эмори ждут нелегкие времена, ведь ей предстоит переехать в другой город и расстаться с парнем.
«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.
Анна Ривелотэ создает произведения из собственных страданий, реальность здесь подчас переплетается с призрачными и хрупкими впечатлениями автора, а отголоски памяти вступают в игру с ее воображением, порождая загадочные сюжеты и этюды на отвлеченные темы. Перед героями — молодыми творческими людьми, хорошо известными в своих кругах, — постоянно встает проблема выбора между безмятежностью и болью, между удовольствием и страданием, между жизнью и смертью. Тонкие иглы пронзительного повествования Анны Ривелотэ держат читателя в напряжении с первой строки до последней.