Букет горных фиалок - [24]

Автобус подъехал к станции и развернулся на пятачке. Элль поднялась со скамьи. Двери автобуса раскрылись, и из него выскочил Джереми. Элль подбежала к мужу. Он подхватил ее на лету и закружил в воздухе.

— Привет, — сказала она, целуя его в щеку. — Ты приехал на нем один?

Он опустил ее на землю.

— Совершенно. Правда, сначала нас было десять, но остальных потеряли по дороге. А здесь не так шумно.

— Ага. Правда, потрясающе?

Джереми потянулся, разминаясь после долгого сидения.

— Точно. Ну и какие у нас на сегодня планы, крошка? — спросил он, глядя на Элль снизу вверх. — Уф бедные мои затекшие косточки.

— Не зови меня крошкой.

— Понял. Не буду. — Он протянул ей руку. — Пойдем?

Взяв мужа под локоть, Элль сказала:

— Я хочу уйти в горы и там потеряться.

— Первая половина приемлема, но вот вторая…

— Хорошо, я не буду теряться. Знаешь, я была на почте и в аптеке.

— Да? Ну и как…

— Покой и благодать, а аптекарь меня чуть не уморил…

— Чем?

— Изысканными манерами. Он, похоже, местный поэт.

— Вот как… Надо мне зайти в аптеку, прибавить ему вдохновения, — грозно прорычал Джереми. — У поэтов самые лучшие стихи рождаются в страданиях.

— Не надо, Джереми. Пожалей его. Он такой галантный.

— Ладно, — сжалился Джереми. — Пусть живет и пишет дальше.

Весело болтая, они добрались до «Семи Буков». Джереми остановился на углу дома и почесал в затылке.

— Хочу вина, — сказал он.

— Я тоже.

— Пошли.

Они вошли в прохладный сумрачный зал, и Джереми, взяв с подноса два стакана, встал перед бочками с задумчивым видом.

— Вот так и буриданов осел стоял, — изрек он.

— Наливай из этой. — Элль показала на ближнюю к ней бочку. — Не будем следовать его примеру.

— Слушаюсь и повинуюсь! — Он взялся за кран. Вино с журчанием потекло в стакан.

Они сели за столик у стены, и Джереми сказал:

— У меня сюрприз.

— Какой? — Элль сделала пробный глоток. — Хороший рислинг!

— Через три-четыре дня к нам заедет гость.

— Интересно. И кто же он?

Джереми залпом осушил полстакана и умиротворенно вздохнул.

— Ну кто же? Кто?

— Рене Ле Бук. Художник-пейзажист.

Элль удивилась:

— Художник. Пейзажист. Ничего не понимаю. Откуда он взялся?

— Оттуда же, откуда и мы. Приехал, а теперь бродит по местным горам с этюдником. А живет на ферме Наилей.

— Где это? — спросила Элль.

— Понятия не имею, — сказал Джереми. — Но, должно быть, где-то тут рядом.

— Где ты его нашел? В Ла-Роке?

— На дороге…

— Ты шутишь?

— Нисколько. — Джереми допил вино, повертел стакан, разглядывая донышко. — А не повторить ли мне?

— Я не буду, — сказала Элль.

— А я, пожалуй, выпью еще.

Он сходил к бочке и вернулся с полным стаканом рислинга.

— Я действительно нашел его на дороге, — сказал он. — Я отъехал от деревни километров на десять и увидел его на обочине. Он пытался остановить попутную машину. Я подобрал его, решив поначалу, что это местный житель. Знаешь, он такой забавный: толстый, лысый, с густой черной бородищей до самых глаз и в больших солнцезащитных очках, а между очками и бородой торчит здоровенный горбатый нос. Едем мы и болтаем о всякой ерунде: какая погода стоит прекрасная и какие места вокруг чудесные, — а он все поглядывает на меня как-то странно. Потом вдруг высказался: «Ну точно он!» И пока я пытаюсь сообразить, к чему это, он вытаскивает из кармана куртки кассету с «Полнолунием» и просит меня дать ему автограф. Мы вместе доехали до Ла-Рока, я сдал машину, а потом мы посидели в ресторанчике за бутылкой вина.

— Вот как, — протянула Элль. — Не успели мы сюда приехать, как начали обрастать знакомыми.

— Ты огорчена?

— Опасаюсь, что к тебе начнется паломничество.

— Ты права, я поступил неосмотрительно, — печально произнес Джереми. — Когда я уезжал из Ла-Рока, за автобусом тянулись сотни людей. Они отставали постепенно…

— …а во главе их шел лысый и бородатый Рене Ле Бук, и его солнцезащитные очки блестели от слез, — закончила Элль.

Они расхохотались.

— Он тебе придется по душе, — заверил Джереми. — Сказал, что заглянет выпить с нами по стаканчику красного, и все зазывал меня половить форель.

— У тебя же нет удочек?

— У него есть.

— Поедешь? — спросила Элль.

Муж пожал плечами.

— Не знаю. Если ты меня отпустишь, то может быть. — Он улыбнулся. Я обожал рыбную ловлю, когда был мальчишкой.

— Все, — сказала Элль. — Дух Рене Ле Бука, изыди вместе с удочками и форелью. Я хочу в горы.

Джереми допил рислинг.

— Пойдем переоденемся.

Когда они вошли в свою комнату, раскрытое окно напомнило Элль о Маню. Она выглянула во двор, но сына Мари там уже не было, только срезанные ветки аккуратной кучкой лежали возле кустов.

— Что ты там увидела? — поинтересовался Джереми.

Он скинул рубашку и голый по пояс стоял у открытой дверцы шкафа, роясь в одежде.

— Я сегодня познакомилась с Маню, — сообщила ему Элль.

— Я тоже видел его утром, — сказал он. — Только мельком, потому что он от меня сразу убежал. Мари говорит, что он очень застенчивый. Ну где же эта чертова рубашка?

— Какую ты ищешь?

— Сафари.

— Пусти меня.

Элль быстро отыскала рубашку и дала ее мужу. Она сняла юбку и влезла в джинсы, затем достала из коробки новенькие кроссовки, купленные перед самым отъездом специально для этой поездки, и переобулась.