Букет горных фиалок - [14]

— Она вам понравилась?

— Да.

— Элеонор, — сказал Джереми. — Честно говоря, я и не надеялся, что вы мне позвоните, и собирался это сделать сам. Прошу извинить меня за откровенность. И за опоздание. Я никак не мог решиться набрать ваш номер.

— Вам известен мой телефон? — спросила Элль, заранее зная ответ.

— Мне дала его Аделаида. И для вас, может быть, не секрет, что это она…

— Джереми…

— Что?

Элль запнулась. Она не знала, что ей сказать.

— Элеонор, — сказал он. — Со вчерашней нашей встречи меня не отпускает странное чувство. Я видел вас впервые, но мне кажется, что я знаю вас очень давно. Это нелепо — в Париж я приехал только прошлой весной, а видеть вас раньше я просто не мог. Но я не могу избавиться от наваждения и, честно говоря, совершенно не имею желания от него избавляться…

Он замолчал.

— Джереми, спасибо… — сказала Элль, чтобы вовсе не молчать. — Я не знаю…

— Я хотел бы встретиться с вами еще раз. Если вы не возражаете.

— Не возражаю, — сказала Элль.

Спустя четыре месяца он сделал ей предложение. Но гораздо раньше Элль позвонила Аделаиде и, когда та подняла трубку, сказала:

— Ты — добрая фея.

Что ответила Адель? Для этого надо знать Аделаиду: она просто заорала в микрофон:

— Ура!!!

Да так, что Элль чуть не оглохла на правое ухо.

3

Ее мужем стал незаурядный человек — Элль поняла это во время первого же свидания с ним. История его была проста. Джереми родился в Мальвиле — маленьком франкоязычном городишке на полторы тысячи жителей возле границы со Штатами в семье инженера. Вскоре выяснилось, что у ребенка удивительные музыкальные способности. Уже в четыре года Джереми играл на фортепиано, хотя никто его этому специально не обучал. Просто однажды, когда мать Джереми лежала в больнице (ей удалили аппендикс), отец, поскучав дома, пошел в бар Фале, в котором просиживали вечера рабочие с лесопилки. Он прихватил с собой и трехлетнего сына.

В баре стояло старенькое пианино, на котором изредка играли посетители. Трехлетний Джереми добрался до него, открыл крышку, понажимал на клавиши — и заиграл. Разумеется, он нс играл ничего сложного — колыбельную, которую перед сном пела ему мать. В баре наступила тишина. Кто-то потребовал выключить проигрыватель, и завсегдатаи бара стали по очереди просить его наиграть знакомые всем песенки, в основном крутившиеся на радио.

Джереми пришлось по вкусу внимание, которым его внезапно окружили, и он старательно выполнял просьбы, прижимая клавиши указательными пальцами обеих рук — он ведь и понятия не имел, что можно играть и другими пальцами. Ошарашенный отец выпил в этот день гораздо больше обычного: после исполненного заказа проситель крепко хлопал его по плечу и ставил выпивку. Джереми был счастливца, а на следующий день снова попросился в бар.

Когда мать Джереми выписалась из больницы и вернулась домой, она пришла в ужас, узнав, что во время ее отсутствия отец с сыном вечерами просиживали в баре. В дальнейших посещениях бара было отказано обоим. Но ребенок закатил такую истерику, что мать пришла в ужас вторично. Джереми рыдал и требовал отвести его в бар — ведь там стояло пианино. В то, что ее сын играет, мать не верила, но заверения отца в конце концов возымели свое действие, и все семья Моррон отправилась в бар Фале. Джереми там уже ждали; последние три дня завсегдатаи развлекались новой забавой: включали радиоприемник и, дав Джереми послушать какую-нибудь мелодию, просили его повторить ее. К тому времени Джереми научился играть не только основную тему, но и бас, и играл уже шестью пальцами — мизинцы и безымянные были еще слабы. Спустя неделю в доме появилось маленькое пианино, заказанное матерью по каталогу, а молоденькая библиотекарь из городской библиотеки дала Джереми первый урок игры на инструменте. С нотами Джереми познакомился раньше, чем научился читать.

К четырнадцати годам Джереми играл на всех инструментах, которые попали в поле его зрения. В школе он был звездой первой величины — солист школьного оркестра, композитор, лидер самой крутой школьной рок-группы в округе.

Он уже три года сам зарабатывал карманные деньги в том же баре Фале, в котором произошло его первое знакомство с фортепиано: играл по вечерам два раза в неделю. Владелец бара Мишель Фале бесплатно кормил его, поил имбирным пивом и платил по пятнадцать долларов за вечер. А в двенадцать лет он подарил Джереми великолепный джазовый «Гибсон» с усилителем «Маршал», потому что больше всего любил хороший гитарный джаз. Еще раз в неделю по воскресным дням Джереми играл на аккордеоне в составе фолк-группы, в которой был самым молодым участником — остальным музыкантам было от сорока до шестидесяти лет, — у конкурента Фале Максима Де Берга в баре «Черная лошадь». Остаток времени занимали репетиции с оркестром и рок-группой. Он аккуратно появлялся на каждой репетиции, хотя мог бы этого и не делать: он читал с листа настолько свободно, что даже искушенный слушатель вряд ли бы смог догадаться, что Джереми видит ноты впервые.

Окончив школу, Джереми покинул Мальвиль. Он уехал в Квебек и поступил в университет на отделение музыки в класс композиции, одновременно устроившись на работу сессионным музыкантом в небольшой студии звукозаписи. Он быстро приобрел известность в музыкальных кругах как виртуоз-мультинструменталист, а за известностью последовали соответствующие предложения. Он отказался от всего, закончил университет экстерном, пошел в армию и весь срок службы провел в оркестре морской пехоты. Во время службы он увлекся фламенко и, демобилизовавшись, на имевшиеся у него сбережения уехал в Испанию. В Мадриде он без труда нашел себе место пианиста в ночном клубе и полгода играл в нем, осваивая язык. И учился фламенко. Учился, слушая уличных музыкантов и просиживая свободные вечера в рабочих кабачках. А потом уехал в Андалузию и пристал к цыганскому табору.