Букет горных фиалок - [12]

В лифте Джереми с беспокойством оглядел ее.

— Вы чем-то озабочены?

Может быть, его необычные интонации оказали на нее воздействие, а может быть, ей наконец удалось взять себя в руки, но Элль сразу успокоилась.

— Нет, нет… Все в порядке…

Спустившись на первый этаж, они прошли мимо консьержа, проводившего их подозрительным взглядом. Мрачный старик неожиданно рассмешил Элль.

— Что случилось? — спросил Джереми, открывая ей двери.

— Консьерж, — ответила Элль, пытаясь справиться со смехом, показавшимся ей чрезвычайно глупым. — Невообразимо смешной из-за своей серьезности и подозрительности старик, — пояснила она.

— Да. Мне Луазо рассказывал. Он вызвал полицию, когда Филипп помог Аделаиде попасть в ее квартиру.

Элль с наслаждением вдохнула морозный воздух. К ночи стало холодно, по тротуару мела легкая поземка, а асфальт покрылся тонкой ледяной корочкой.

— Вон моя машина, — сказал Джереми.

— Где? Ой!

Элль поскользнулась. Она упала бы, если бы Джереми не подхватил ее. Его прикосновение ударило, как током. Но он ничего не заметил или сделал вид, что ничего не замечает.

— Может быть, возьмете меня под руку?

— Да…

Она оперлась на его предплечье и почувствовала, что ноги стали тяжелыми и будто чужими.

Он привел ее к припаркованному метрах в десяти от них джипу.

— Это ваша машина? — спросила она, переводя дух, будто не шла рядом с ним, а бежала во весь опор.

— Привычка детства. Больше всего люблю именно этот тип машин, — ответил он, открывая ей дверцу и подсаживая Элль в машину.

— Спасибо, — поблагодарила она.

— Снег… — сказал он.

— Что?

— Посмотрите, какой крупный снег пошел.

И правда, с неба посыпались крупные хлопья. Тротуар прямо на глазах становился белым.

Джереми забрался в машину. Приборная панель джипа загорелась разноцветными огоньками, загудел обогреватель, волна теплого воздуха окутала ноги Элль.

— Согрелись?

— Спасибо.

— Тогда поехали.

Он вел машину молча. Элль затихла в широком кресле джипа, пытаясь осмыслить собственные переживания. Это у нее выходило плохо. Мелькание вывесок и рекламных щитов, горящих неоновыми огнями, не способствовало сосредоточению, скорее от него клонило в сон. Она скоро пришла к выводу, что если не заговорит с ним, то просто-напросто заснет в машине, и эта мысль показалась ей ужасной.

— Джереми, можно задать вам вопрос?

— Разумеется. — Он откликнулся сразу, словно ждал ее вопросов.

— Зачем вам понадобилось кочевать по Испании с цыганами?

— Я еще в армии увлекся фламенко. Когда окончился срок службы, решил познакомиться с ним ближе. А где еще это можно сделать, как не среди испанских цыган?

— Фламенко… Так вы музыкант?

— Точнее, композитор.

Элль вспомнила о глиняной дудочке, лежавшей в кармане у Джереми. Теперь ей стало все понятно.

— Вы — виртуоз!

Она увидела, как он улыбнулся.

— А мне можно задать вам встречный вопрос? Почему вы — Элль? А не Элеонор? Или это тайна?

— Что вы, никакой тайны! В счастливые четыре года я обожала сказки об эльфах и сама себя считала тоже эльфом. И на вопрос: «Кто ты, девочка?» — отвечала «Эльф».

Но в то время у меня было не все в порядке с произношением: я не могла выговорить звук «ф», поэтому у меня получалось не «эльф», а «эль». Я изо всех сил старалась исправить огрех и тянула это «эль» до бесконечности, получалось нечто вроде «элллль…». С легкой руки старшего брата меня стали звать так все, и родители в том числе. Мама, правда, старается называть меня Элеонор, но часто забывается…

— Значит, все-таки Эльф, а не Элль?

— К сожалению, всего лишь Элль.

— А вы похожи на эльфа. Вам этого никто не говорил?

— Нет. А вы видели эльфов?

— Да, — сказал Джереми. — Видел. И неоднократно. Она приняла, как показалось ей, игру и спросила: — И где же вы их могли видеть?

— В снах, — совершенно серьезно ответил ей он. — В своих детских снах.

Она долго не могла заснуть, вспоминая, что он сказал ей на прощание: «Вы сделали мне сегодня самый большой подарок…» «Подарок», — твердила она шепотом и вдруг неожиданно вспомнила, где видела Луазо, — в одном из маминых журналов была фотография французской экспедиции: альпинисты готовились к очередному покорению Эвереста. Она попыталась припомнить, в каком году это было, но ее мысли уже цеплялись друг за друга и стали расплываться. Она заснула, словно провалилась в глубокий колодец. И спала без сновидений.

Тем не менее утром за завтраком она казалась невыспавшейся и чем-то расстроенной. Родители с недоумением поглядывали на нее. Мать, по своему обыкновению, читала журнал, на этот раз «Вог».

— Ты вчера приехала на такси? — поинтересовалась мать из-за журнала.

— Нет, — вырвалось у Элль. — Меня привез… Она запнулась. — Меня привез знакомый.

— Знакомый? — удивилась мать и положила раскрытый журнал на стол.

Элль оцепенела: с журнальной страницы на нее смотрел, улыбаясь, Джереми. Фотография была цветной, во всю полосу — видна была даже крохотная серьга в левом ухе.

— Кто это?

— Где?

— На фотографии в твоем журнале.

— Это? — Мать удивленно взглянула на журнал. — А-а… Эго Джереми Моррон — восходящая звезда минимализма. Канадец, переехавший жить во Францию. Тут интервью с ним. А что?

— Нет, ничего, — сказала Элль. — Мне пора ехать.