Бухарест 68 - [9]
МИХАЙ. Жизнь после смерти? Ты только вслушайся в эти слова: Жизнь после смерти. Разве ты не видишь, явное противоречие – жизнь после смерти? Смерть после жизни, – это другое дело. Смерть либо есть, либо нет. Если она есть, то конечно она после жизни, и это окончательный финал пьесы. А если смерти нет, то жизнь не кончается, и это не оконченная пьеса, из которой нельзя понять, чем все закончится.
ЭРИК. Лично я предпочитаю, законченные произведения.
МИХАЙ. Я целиком и полностью разделяю, твой литературный вкус.
В бар входит Инструктор (лысый мужчина, лет тридцати) с большим чемоданом. Инструктор, не говоря не слова, подходит к столику Михая и Эрика, кладет чемодан на стол. Открывает чемодан.
В чемодане взрывчатка, шнур, детонатор, гашетка с круглой ручкой, автомат с круглым диском, патроны, белый конверт.
ИНСТРУКТОР. Прямо напротив бара, посреди дороги канализационный люк. Там вы устанавливается взрывчатку, которую, один из вас приведет в действие в тот момент, когда машина Никсона будет проезжать прямо над люком. Второй, будет стоят у дверей с автоматом. После взрыва, нужно как следует прошить все пулями, чтобы дело было сделано наверняка. Теперь следуйте за мной.
Инструктор идет вглубь бара, Эрик и Михай следуют за ним.
42. ИНТ и нат. бар эрика, черный выход во двор. утро.
Инструктор подходит к черному выходу бара. Открывает дверь. За дверью двор окруженный домами. Во дворе, метрах в двадцати от двери, стоит черный автомобиль, за рулем шофер в черной куртке и черной вязанной шапке с помпоном.
ИНСТРУКТОР. После того, как все закончите, прыгайте в эту машину, она будет стоять на том же месте, где и сейчас. Вопросы есть?
МИХАЙ. Мне все ясно.
ЭРИК. Вопросов нет.
ИНСТРУКТОР. Ах, да! Там в чемодане белый конверт, в нем задаток. Остальную сумму, вам выдаст он (инструктор указывает на шофера в машине). У вас есть тридцать минут на то, чтобы заложить бомбу в люк. Через полчаса на улице появятся первые полицейские. Кортеж Никсона будет проезжать мимо бара ровно в одиннадцать пятьдесят пять. Желаю удачи. Ни пуха, ни пера.
ЭРИК и МИХАЙ. К черту!
Инструктор идет в сторону машины. Эрик закрывает дверь.
43. ИНТ. бар эрика, черный выход. день.
Эрик и Михай стоят у двери черного входа.
МИХАЙ. Как ты думаешь, Эрик, черт действительно существует?
ЭРИК. Нет, Михай, черта не существует. Я уверен в этом, точно так же, как и в том, что мы с тобой вовсе не собираемся воспользоться этим черным выходом.
МИХАЙ. Да, Эрик, после окончания этой пьесы, мы уже не выйдем на поклон. Смерть после жизни это точка, после которой уже нет ни одного знака препинания.
44. ИНТ. бар эрика. день.
Бар. Утро. Часы на стене показывают 11.00. Михай сидит за узкой стойкой, расположенной, возле большого окна. Окно выходит на улицу. Михай сидит у окна, в
ногах у него сумка, из сумки выходит шнур. Шнур уходит в щель в полу, возле сумки.
Возле входной двери, на стуле сидит Эрик, рядом со стулом чемодан.
Михай смотрит в окно.
ЭРИК. Странная эта страна СССР. Девяносто процентов населения безнадежно глупы и необразованны, а оставшиеся десять невероятно талантливы и бесконечно несчастны.
МИХАЙ. Откуда ты знаешь, что все именно так, как ты говоришь?
ЭРИК. Я пристально слежу за всем, что происходит у русских. И возможно, я знаю о них больше, чем они сами знают о себе, потому что я наблюдаю их жизнь со стороны. И кстати, самая яркая черта русского характера это именно нежелание посмотреть на свою страну со стороны. Русские создали миф о себе самих, и они верят в этот миф верой слепых фанатиков.
45. ИНТ. бар эрика. день.
Бар. Утро. Часы на стене показывают 11.15. Михай сидит за узкой стойкой, расположенной, возле большого окна. Возле входной двери, на стуле сидит Эрик, рядом со стулом чемодан.
МИХАЙ. Послушай, Эрик, я никак не могу понять, почему тебя так интересует жизнь людей живущих в другой стране? Зачем они вообще тебе сдались, эти русские, и почему тебя не интересуют твои соотечественники? Что-то я не припомню, чтобы ты хоть раз заговорил о румынской литературе или о румынском национальном характере?
ЭРИК. На этот вопрос, у меня уже давно готов ответ, Михай. Меня не румынская литература и румынский характер. Меня интересуют русские. Русские, как один из самых загадочных биологических видов проживающих на планете.
МИХАЙ. Но, почему именно они, а не, скажем, португальцы, французы или китайцы?
ЭРИК. А что такого загадочного есть в китайцах? Да, китайская или японская культуры нам непонятны. Да, в Африке живут племена, чью логику жизни нам не дано понять никогда. Но, именно поэтому, потому что китайцы, или арабы имеют свои непознаваемые секреты, именно поэтому в них нет ничего загадочного. Мне не интересен японец, потому что, я все равно не смогу его понять. А русские, – русские мне абсолютно понятны. Русская душа прозрачна и доступна пониманию и именно в этом то и кроется главная загадка русской нации. Посмотри на среднестатистического русского. Глупый, агрессивный, мало образованный обыватель, с сильно завышенным самомнением, с ярко выраженной шовинистической установкой, с врожденной неприязнью к евреям, цыганам и другим нацменьшинствам. Русские это ленивое, запрограммированное на саморазрушение существо. Все предельно ясно. Все кроме одной единственной вещи. Понимаешь? Вот почему эта странная нация не дает мне покоя.
Перед Вами – сценарий фильма Ивана Вырыпаева «Эйфория».Они виделись всего раз. На пьяной свадьбе. Их взгляды встретились. Это оно. То, чего они никогда не знали, то, чего они не могут понять, осознать, произошло. Теперь им невозможно жить, дышать друг без друга. Словно мощным речным потоком, сильным космическим магнитом с непреодолимой силой манит, влечет, притягивает их друг к другу. Они уже не принадлежат себе, своим родным и друзьям.Жила она с мужем. Он постарше, она еще молода и красива. У них была маленькая дочка и злая собака.
Иван Вырыпаев – одно из самых ярких открытий в современном российском искусстве. Его популярность как драматурга и актера стремительно нарастает, и это тот случай, когда жребий стать модным и осыпанным наградами кажется вовсе не слепым, а прицельно точным и справедливым. Захлебывающийся рэп сценической прозы Ивана Вырыпаева и на книжных страницах сохраняет колоссальную энергетику. За стебовыми сценками и ненормативной лексикой стоит серьезная и глубокая попытка осмыслить сегодняшнюю действительность, нащупать взаимосвязь современного человека с вечными категориями, такими как Бог и совесть.«13 текстов, написанных осенью» – это 13 шагов за порог литературы.
Пьеса «Город, где я» Ивана Вырыпаева – одного из самых известных современных драматургов – написана в 2000 г. Это пьеса о вере в Бога, в человека, о вере в себя. В ее основу заложена тысячелетняя истина: все в жизни – и хорошее, и плохое надо заслужить, выстрадать. У главных действующих лиц пьесы, ангелов, есть фраза, напоминающая Аминова: «Я видел, как на дереве висела груша, я стоял на цыпочках, не мог дотянуться, и я страдал, а я дотянулся, но я все равно страдал». Мелкие воришки-журналисты, картонные воры-учителя, мальчиши-плохиши встречают ангелов на каждой остановке.
«Июль» Ивана Вырыпаева... Это полный крови монолог шестидесятилетнего мужчины – безумца, убийцы и каннибала, – ушедшего из своей деревни после первого убийства в поисках «дурки» в городе Смоленске. «Июль» впитал многое от исступленных исповедей антигероев Достоевского до потоков сознания Джойса, Фолкнера, Ерофеева, даже Буковски. Есть в нем отголоски страшных сказок Афанасьева, чернушных анекдотов. Ужас, смех, богоборчество и богоискательство, точно вывернутые наизнанку. Матерок, претенциозность, искренность и снова ужас.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед Вами – текст пьесы «Сны» известного драматурга, сценариста и кинорежиссера Ивана Вырыпаева. «Сны» были в той самой иркутской студии Вырыпаева, которую он впоследствии перевез в Москву. Пьеса «Сны» – эта своеобразная стенограмма наркотического бреда – переведена на английский, французский, немецкий, болгарский, польский языки. В мае 2001 представлена Royal Court Theatre (Лондон, режиссер показа Деклан Доннеллан) в программе «Неделя русских пьес».