Будда - [70]

.

Сам Будда был далек от того, чтобы оплакивать смерть своих лучших учеников. Напротив, мысль о том, что они достигли паринирваны и окончательно освободились от бренности существования, наполняла его радостью. Каким счастьем для него было иметь двух таких учеников, снискавших всеобщую любовь и уважение в сангхе! Как он может горевать, если они сумели достичь конечной цели своего духовного подвижничества[19]?

И тем не менее история кончины Будды не может не вызывать сострадания и острой жалости. Особенно то обстоятельство, что в его последние месяцы с ним не было никого из самых близких ему бхикшу, кроме преданного Ананды. Канонические тексты пытаются завуалировать этот факт, и в то же время в притчах, описывающих последний период жизни Будды, нет никаких упоминаний ни о шумных собраниях буддийских монахов подле Учителя, ни о званых обедах у мирян. Грустная правда заключалась в том, что Будда и Ананда, два очень пожилых человека, всеми покинутые, жили в полном одиночестве, испытывая одну лишь усталость от жизни и горечь утраты былых товарищей. Вот истинная трагедия старости. Возможно, и сам Будда страдал от этого явного забвения — о чем свидетельствует последнее появление в его жизни дьявола Мары, теневой стороны его сущности. Это случилось, когда они с Анандой целый день вдвоем прогуливались среди многочисленных святилищ Весали и Будда вскользь заметил, что полностью Просветленный, вроде него, способен жить так долго, как длится его кальпа[4] — если только захочет. Как сказано в канонических текстах, это был прозрачный намек Ананде. Если бы тот только попросил Будду остаться в мире из сострадания к богам и людям, нуждающимся в его духовном наставничестве, Просветленный внял бы просьбе, потому что обладал способностью продлить свою земную жизнь. Но Ананда, к несчастью, не понял намека и не высказал просьбы, чтобы Будда оставался с сангхой до конца кальпы. За эту оплошность его будут жестоко упрекать некоторые члены тогдашней сангхи — согласитесь, жалкая награда для того, кто долгие годы верой и правдой служил Учителю, тем более что сам Будда наверняка ценил бы преданность Ананды. Но в тот момент, когда Будда сделал этот намек, Ананда не придал ему значения.

Возможно, в это мгновение Будда испытывал острое сожаление, что рядом с ним нет более чуткого собеседника, который смог бы глубже понять его слова. Будда уже чувствовал, как жизнь по капле покидает его. Не потому ли именно в этот момент перед ним вновь предстал Мара? «Пусть Татхагата прямо сейчас отправится в свою паринирвану», — как всегда, вкрадчиво прошептал Мара. Какой смысл тянуть? Разве он, Будда, не заслужил окончательного покоя? Разве есть смысл в дальнейшей борьбе? И в последний раз Будда усилием воли отогнал коварного дьявола. Он не вступит в блаженство окончательной нирваны, пока не завершит свою миссию и не будет уверен, что должным образом позаботился о судьбе ордена и о праведности жизни его последователей. Это, однако, случится очень скоро, прибавил, обращаясь к Маре, Будда: «В течение трех месяцев, начиная с сегодняшнего дня, Татхагата достигнет своей паринирваны»[20].

Именно там, у святилища Капала, как сообщают палийские тексты, Будда сознательно и намеренно «отказался от желания жить», стряхнул с себя остатки жизни[21]. Это решение эхом отозвалось во всех мирах Вселенной. Мир людей содрогнулся страшным землетрясением, так что даже рассеянный Ананда понял, что происходит нечто важное, а с небес раздались звуки священного барабана. «Слишком поздно», — молвил Будда наконец-то прозревшему Ананде, который стал умолять его не умирать. И добавил, что пришло время сказать монахам сангхи прощальное слово. В огромном зале с украшенными росписью стенами ашрамы в Весали Будда обратился ко всем бхикшу, которые проводили сезон муссонов в городе и его окрестностях. «Я учил вас только тому, что испытал на собственном опыте», — начал Благословенный. Он никогда ничего не принимал на веру и велел монахам неизменно проверять Дхарму на собственном опыте, воплощая ее правила в своей жизни. Бхикшу должны прилежно изучить истины, которые он, Будда, открыл им, превратить их в свой опыт бытия посредством медитаций, чтобы постичь их «прямым знанием», доступным йогину. «Но главное, — продолжал Будда, — жить ради других». Праведная жизнь не есть изобретение, предназначенное для пользы просветленного, а нирвана — не награда, плоды которой бхикшу может эгоистически вкушать на радость себе самому. Монахи должны жить Дхармой «ради спасения людей, ради процветания и счастья многих, из сострадания ко всему миру, ради блага и благополучия богов и людей»[22].

На следующее утро, закончив собирать в городе подаяние, Будда и Ананда возвращались обратно, и тут Будда оглянулся, устремив долгий взгляд на раскинувшийся перед ним Весали. Это было как прощание. После Будда с Анандой направились в селение Бхандагама. С этого момента Будда в своих скитаниях окончательно покидает дороги цивилизованного мира. Он ненадолго остановился в Бхандагаме, где сделал наставление бхикшу, а затем, сопровождаемый Анандой, медленно двинулся на север через селения Хаттхингама, Амбагама, Джамбугама и Бхоганагама (все они бесследно исчезли, погребенные под песками истории), пока не достиг местечка Пава, где остановился в роще, владельцем которой был сын местного ювелира Чунда. Тот гостеприимно принял Будду, внимательно выслушал его наставления, а затем пригласил на великолепный обед. Говорят, что в меню того обеда входило некое блюдо под названием сукарамаддава («жидкая похлебка для свиней»). Никто толком не может объяснить, из чего оно было приготовлено: в некоторых комментариях к каноническим текстам говорится, что оно готовилось из свинины, которая, однако, не была парной (потому что Будда никогда не ел мяса животного, убитого специально для него); другие комментарии указывают, что это было либо подобие свиного фарша, либо грибы трюфели, любимое лакомство свиней. Существует и еще одна версия, будто Чунда, боясь, как бы Будда не ушел в паринирвану прямо в тот день, специально подлил ему некий чудодейственный эликсир, который должен был даровать Просветленному бессмертие