Будь ножом моим - [108]
На мгновение воцарилось молчание. Как будто мы оба обессилели от этой краткой беседы
Послушай, если коротко: сегодня утром он снова медленно одевался нам назло, и Майя сказала, что не будет его ждать, она уже неделю опаздывает на работу из-за него
Он запинался, тяжело вздыхал и бормотал что-то, как мне казалось, совершенно не относящееся к делу
Мы решили, что если и в этот раз не соберется вовремя, она уедет и оставит его дома одного, чтобы немного припугнуть
И душа моя тотчас устремилась к нему навстречу, когда он так низверг себя
Потому что я-то сегодня мог опоздать, у нас по четвергам всегда собрания
На работе? В книжном, в «Букей»?
Да, да, в книжном, – я рассердился, услышав от нее название моего магазина. Меня разозлило, как она разбирается в моей жизни, с каким удовольствием демонстрирует мне мастерское владение материалом. Есть в этом что-то заискивающее, бабское. Куда делось благородство, которое я ей приписывал, зачем я вообще позвонил
На мгновение я представила его на работе, среди тысяч фолиантов, среди людей, которые ищут там что-то. Как он бодро и резво бегает туда-сюда, заполняя собою все пространство вокруг
По крайней мере раз в день из-под книжного завала вылезает человек и подходит ко мне. Ты должна видеть, как он улыбается, демонстрируя мне находку, за которой охотился много лет. И почти всегда это книга, которую он читал в детстве. Видно, только это может разжечь в глазах такой особый свет. У меня уже есть для него имя – я назвал его «Свет Мириам». Расскажи ей… Нет
Мы молчали вместе
Я веду с ней несколько разговоров одновременно. Интересно, выставит ли мне «Безек»[37] счет за них
Мы дышали вместе
В общем, слушай
Непонятный шорох. Потрескивание сигареты у него во рту. Он затянулся, а она, словно живя своей жизнью, вздохнула чуть позже его
Мы договорились, что когда он капитулирует и оденется, я отведу его в детский садик, потому что мы решили как следует проучить его сегодня
Его голос стал ровнее и тут же отдалился. Шум помех на линии. Возможно, из-за облаков, набухших дождем
Связь плохая – это из-за того, что я расхаживаю по дому с телефонной трубкой, чтобы следить за ним. Ты меня слышишь?
Не уверена
Попробую говорить из кухни
Их кухня
Что ты сказала?
Ничего
Как сейчас слышно?
Сейчас хорошо, где ты
А ты где?
Я дома…
Честно говоря, голос у нее неожиданный: очень юный, бодрый и быстрый, как ни странно, – совсем не такой, как я представлял – словно порхает по слогам
Еле заметная улыбка созревает у меня на губах. Положение не кажется мне таким уж серьезным, и в качестве предлога его рассказ даже слабоват
Вот и все, такие дела – Майя уехала, а он побежал за ней полуголый в распахнутой куртке, осознав, что сегодня мы настроены серьезно
С самого начала разговора казалось, что он совершенно не знает, о чем будет каждая следующая фраза
Сохраняя самый невозмутимый тон, я спросила, в чем же сейчас дело
Ты не понимаешь? Пусть узнает, что с нами шутки плохи, и попросит прощения
Струны его голоса тут же снова натянулись, и меня еще сильнее взбудоражило живое прикосновение к его переживаниям. Я знала, что он может так накрутить себя, что поверит в любую выдумку собственного сочинения, и едва не вскрикнула: приходи ко мне, довольно твоих россказней и отговорок
Но то, что я хлопнул дверью у него перед носом – понимаешь, такого у нас еще не случалось, его это впечатлило. Думаю, он слегка шокирован
Стараясь не совершить ошибки, я вошла в роль, играя по его правилам. Но почему же ты сейчас не отведешь его в сад?
Нет, сейчас нельзя, ты не понимаешь, – она ничего не понимает. – Он хочет вернуться домой, не попросив прощения
Вдалеке зазвонил колокол. Я все еще пребывала в растерянности, но внутри у меня что-то сжалось – в том месте, которое все знает раньше меня. Говоришь, твоя жена уже уехала?
Да, да – она как будто совсем меня не слушала. Или слышала только то, что хотела услышать
Он снаружи? То есть твой сын стоит за дверью с тех пор, как она… Когда ты сказал, она
С утра, я же сказал тебе, с половины восьмого. Сегодня она дежурит в Цфате
Но сейчас уже больше половины десятого
Да, об этом я тебе и говорю – он очень упрям. Я полный идиот – решил, что она сразу все поймет и мне не придется по двадцать раз объяснять одно и то же. Как же медленно до нее доходит, черт возьми! Он стоит под дверью, но я вижу его через жалюзи в кухне
Ему не холодно? Сейчас очень холодно на улице
Конечно, холодно, ты же видишь, что там творится, какой ветер
Сейчас дождь пойдет, – сказала я чуть упавшим голосом, словно поскользнувшись на этом слове
Плевать мне на дождь, черт побери, пусть попросит прощения!
Я отпрянула. Будто облаял и укусил одновременно. Так почему же ты не впустишь его внутрь и не поговоришь с ним?
Потому что мы так решили, приняли решение, понимаешь?
Нет, я не понимаю… Я вдруг начала подозревать, что и правда ничего не понимаю
Потому что я уже сообщил ему, что он сможет войти, только когда попросит прощения!
Прощения за что? Каждый его крик для меня как пощечина
Скажи, ты что, ничего не слышала из того, что я тебе говорил?
Этот человек вытворяет со мной такое, чего уже давно никто себе не позволял. Чего я никому не позволяю. Но он же пятилетний ребенок!
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
На свое 13-летие герой книги получает не совсем обычный подарок: путешествие. А вот куда, и зачем, и кто станет его спутниками — об этом вы узнаете, прочитав книгу известного израильского писателя Давида Гроссмана. Впрочем, выдумщики взрослые дарят Амнону не только путешествие, но и кое-что поинтереснее и поважнее. С путешествия все только начинается… Те несколько дней, что он проводит вне дома, круто меняют его жизнь и переворачивают все с ног на голову. Юные читатели изумятся, узнав, что с их ровесником может приключиться такое.
Целая жизнь – длиной в один стэндап. Довале – комик, чья слава уже давно позади. В своем выступлении он лавирует между безудержным весельем и нервным срывом. Заигрывая с публикой, он создает сценические мемуары. Постепенно из-за фасада шуток проступает трагическое прошлое: ужасы детства, жестокость отца, военная служба. Юмор становится единственным способом, чтобы преодолеть прошлое.
Выдающийся израильский романист Давид Гроссман раскрывает сюжет о библейском герое Самсоне с неожиданной стороны. В его эссе этот могучий богатырь и служитель Божий предстает человеком с тонкой и ранимой душой, обреченным на отверженность и одиночество. Образ, на протяжении веков вдохновлявший многих художников, композиторов и писателей и вошедший в сознание еврейского народа как национальный герой, подводит автора, а вслед за ним и читателей к вопросу: "Почему люди так часто выбирают путь, ведущий к провалу, тогда, когда больше всего нуждаются в спасении? Так происходит и с отдельными людьми, и с обществами, и с народами; иногда кажется, что некая удручающая цикличность подталкивает их воспроизводить свой трагический выбор вновь и вновь…"Гроссман раскрывает перед нами истерзанную душу библейского Самсона — душу ребенка, заключенную в теле богатыря, жаждущую любви, но обреченную на одиночество и отверженность.Двойственность, как огонь, безумствует в нем: монашество и вожделение; тело с гигантскими мышцами т и душа «художественная» и возвышенная; дикость убийцы и понимание, что он — лишь инструмент в руках некоего "Божественного Провидения"… на веки вечные суждено ему остаться чужаком и даже изгоем среди людей; и никогда ему не суметь "стать, как прочие люди".
«Я был один, совершенно один, прячась под кроватью в комнате, к дверям которой приближались тяжелые страшные шаги…» Так начинает семиклассник Давид свой рассказ о странных событиях, разыгравшихся после загадочного похищения старинного рисунка. Заподозренного в краже друга Давида вызывает на дуэль чемпион университета по стрельбе. Тайна исчезнувшего рисунка ведет в далекое прошлое, и только Давид знает, как предотвратить дуэль и спасти друга от верной гибели. Но успеет ли он?Этой повестью известного израильского писателя Давида Гроссмана зачитываются школьники Израиля.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась - в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне...По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Маленькая девочка со странной внешностью по имени Мари появляется на свет в небольшой швейцарской деревушке. После смерти родителей она остается помощницей у эксцентричного скульптора, работающего с воском. С наставником, властной вдовой и ее запуганным сыном девочка уже в Париже превращает заброшенный дом в выставочный центр, где начинают показывать восковые головы. Это начинание становится сенсацией. Вскоре Мари попадает в Версаль, где обучает лепке саму принцессу. А потом начинается революция… «Кроха» – мрачная и изобретательная история об искусстве и о том, как крепко мы держимся за то, что любим.
В самолете, летящем из Омана во Франкфурт, торговец Абдулла думает о своих родных, вспоминает ушедшего отца, державшего его в ежовых рукавицах, грустит о жене Мийе, которая никогда его не любила, о дочери, недавно разорвавшей помолвку, думает о Зарифе, черной наложнице-рабыне, заменившей ему мать. Мы скоро узнаем, что Мийя и правда не хотела идти за Абдуллу – когда-то она была влюблена в другого, в мужчину, которого не знала. А еще она искусно управлялась с иголкой, но за годы брака больше полюбила сон – там не приходится лишний раз открывать рот.
Натан Гласс перебирается в Бруклин, чтобы умереть. Дни текут размеренно, пока обстоятельства не сталкивают его с Томом, племянником, работающим в букинистической лавке. «Книга человеческой глупости», над которой трудится Натан, пополняется ворохом поначалу разрозненных набросков. По мере того как он знакомится с новыми людьми, фрагменты рассказов о бесконечной глупости сливаются в единое целое и превращаются в историю о значимости и незначительности человеческой жизни, разворачивающуюся на фоне красочных американских реалий нулевых годов.
История Вань Синь – рассказ о том, что бывает, когда идешь на компромисс с совестью. Переступаешь через себя ради долга. Китай. Вторая половина XX века. Наша героиня – одна из первых настоящих акушерок, благодаря ей на свет появились сотни младенцев. Но вот наступила новая эра – государство ввело политику «одна семья – один ребенок». Страну обуял хаос. Призванная дарить жизнь, Вань Синь помешала появлению на свет множества детей и сломала множество судеб. Да, она выполняла чужую волю и действовала во имя общего блага. Но как ей жить дальше с этим грузом?