Будь ножом моим - [106]
Он едет ко мне. Кажется, я даже вижу его на дороге, между деревьями, на поворотах шоссе. Могу разглядеть почти весь маршрут от тебя ко мне. Сейчас найду какую-нибудь книгу и спрячу в нее это письмо (не беспокойся, сверху подпишу: «лично в руки»). Так странно, что сейчас от тебя ко мне едет курьер. Нить…
Ночью мне снился сон о Йохае: он снова заговорил. Неделю назад он сумел в классе сосчитать четыре предмета, была большая радость. Наверное, поэтому я и позволила себе такой сон: мы с ним идем по бескрайней пустыне, вокруг ни души, солнце палит вовсю. И вдруг он падает. Я беру Йохая на руки и вижу, что его губы высохли и потрескались. Из последних сил он поднимает голову и произносит: «Знай, что я все время понимал каждое твое слово. Хочу сказать тебе, что это ты не понимала».
Послушай, я заворачиваю для тебя свою поваренную книгу. Это не обычная поваренная книга. Ее собственноручно написала Анна к моему тридцатилетию (она писала ее в течение всей беременности). Триста шестьдесят пять рецептов. Храни ее. Если не отведаешь моего супа, пусть у тебя будет хотя бы рецепт.
Вот и звонок. Ровно десять минут.
Ты и правда пунктуален (до ужаса!).
Мне кажется, она уже узнает мой голос, но какое мне дело?
Мы ведь условились? Я приду к тебе в словах, а ты ко мне на мотоцикле?
И вновь я не удержалась. Утро было серым и ветреным. Амос принес домой огромную стопку дров, а я с удивлением обнаружила, что ранее на этой неделе, в миг неожиданного просветления, написала на своей сове: «Вызвать трубочиста».
По радио обещали, что он прольется не позднее, чем через два дня. Первый дождь. Эти два слова они произнесли на моем языке: первый дождь.
Я хотя бы сообразила заранее подготовить небольшую посылку, чтобы было что передать курьеру. Сам увидишь.
А как ты? Почему бы тебе не отправить мне записку с курьером? Или просто предстать на моем пороге в качестве курьера, хотя бы раз? Снимешь шлем, я увижу, что это ты и… вот увидишь, как все может быть просто.
Что мне рассказать тебе сегодня?
(Если честно, я уже придумала, что тебе сказать, чем заполнить эти ужасные минуты.)
Ты снова мне снился прошлой ночью. Мои ночи теперь полны снов. Мы были вместе в каком-то высоком здании. Я была так близко к тебе, видела и слышала тебя рядом с собой, но не могла притронуться.
Ты стоял у перил балкона над патио (слово «патио» повторяется снова и снова в этом сне, как в погребальном песнопении, «патио», «патио»). Внезапно я вижу, что ты собираешься прыгнуть вниз головой на каменный пол. Пытаюсь остановить тебя, предупредить, что это не бассейн, там нет воды. И хотя все разворачивается прямо перед моими глазами, ты не слышишь моего голоса (или же это я не в силах закричать).
Ты прыгаешь головой вниз, и я слышу, как ты шепчешь сам себе: «Я знал, что так и будет».
Говорю себе: «Я не смогла его остановить», и мое сердце разрывается от боли.
Падение окончено, и я вижу, как ты лежишь на полу: твое тело обнажено, ты лежишь на боку, голова распухла, видимо, от удара. Не двигаешься, но я слышу, как ты повторяешь: «Несмотря ни на что, я сломал только несколько зубов и получил легкое сотрясение. Вот и все».
Я чувствую облегчение, что ты жив. Но тот факт, что я осталась на балконе, над тобой, причиняет мне ужасную боль и страдания (до сих пор).
И вот он здесь, у двери. Может, на этот раз?
Прошло двадцать четыре часа. Кажется, будто я не сдвинулась с места. То есть я, конечно, делала все, что от меня требовалось. Кормила и одевала, готовила и организовывала школьный автобус для Йохая, принимала гостей – пару друзей из Америки, заехавших навестить родину; я была дружелюбной и веселой. Не понимаю, как я умудрилась разыграть этот спектакль. Сейчас, только я присела, ручка буквально впорхнула мне в руку, и я чувствую, что весь прошедший день ни на секунду не прекращала тебе писать. День начался и закончился, как если бы внешний мир моргнул всего один раз. И вот я сижу в кресле-качалке, жду, когда Йохай вернется домой после процедур. Опускается ночь, дождь замирает в воздухе. А я пишу тебе. Иногда я обнаруживаю под рукой лист бумаги, но чаще всего – нет.
Если бы только я могла впасть в спячку и проснуться, когда уже ничего не будет болеть. Но я просыпаюсь каждую ночь в три часа – ровно в тот час, когда ты бегал вокруг меня, – и не могу заснуть. Почему? У меня нет маленького ребенка, который мешал бы мне спать в такие часы.
Это мой внутренний ребенок не дает мне заснуть (нет, это женщина, которой я являюсь).
Как странно звучит вся эта душевная неразбериха в переводе на язык моего тела. Но ты не заслужил того, чтобы слушать рассказы о моем теле. Думаю, никто никогда так меня не оскорблял. И я просто не понимаю, почему сейчас, когда я ощущаю себя более женственной, чем когда-либо в жизни, ты не откликаешься на мой призыв.
Ты слышал это, Яир? Только что, в пятичасовых новостях, объявили, что завтра утром пойдет дождь.
«У нас наконец-то хорошие новости», – сказал комментатор, и мое сердце затрепетало. Вместо того, чтобы принять таблетки, я быстро позвонила твоей Рухаме (видишь ли, мы уже немного сдружились) и попросила ее немедленно прислать кого-то ко мне, срочно.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
На свое 13-летие герой книги получает не совсем обычный подарок: путешествие. А вот куда, и зачем, и кто станет его спутниками — об этом вы узнаете, прочитав книгу известного израильского писателя Давида Гроссмана. Впрочем, выдумщики взрослые дарят Амнону не только путешествие, но и кое-что поинтереснее и поважнее. С путешествия все только начинается… Те несколько дней, что он проводит вне дома, круто меняют его жизнь и переворачивают все с ног на голову. Юные читатели изумятся, узнав, что с их ровесником может приключиться такое.
Целая жизнь – длиной в один стэндап. Довале – комик, чья слава уже давно позади. В своем выступлении он лавирует между безудержным весельем и нервным срывом. Заигрывая с публикой, он создает сценические мемуары. Постепенно из-за фасада шуток проступает трагическое прошлое: ужасы детства, жестокость отца, военная служба. Юмор становится единственным способом, чтобы преодолеть прошлое.
Выдающийся израильский романист Давид Гроссман раскрывает сюжет о библейском герое Самсоне с неожиданной стороны. В его эссе этот могучий богатырь и служитель Божий предстает человеком с тонкой и ранимой душой, обреченным на отверженность и одиночество. Образ, на протяжении веков вдохновлявший многих художников, композиторов и писателей и вошедший в сознание еврейского народа как национальный герой, подводит автора, а вслед за ним и читателей к вопросу: "Почему люди так часто выбирают путь, ведущий к провалу, тогда, когда больше всего нуждаются в спасении? Так происходит и с отдельными людьми, и с обществами, и с народами; иногда кажется, что некая удручающая цикличность подталкивает их воспроизводить свой трагический выбор вновь и вновь…"Гроссман раскрывает перед нами истерзанную душу библейского Самсона — душу ребенка, заключенную в теле богатыря, жаждущую любви, но обреченную на одиночество и отверженность.Двойственность, как огонь, безумствует в нем: монашество и вожделение; тело с гигантскими мышцами т и душа «художественная» и возвышенная; дикость убийцы и понимание, что он — лишь инструмент в руках некоего "Божественного Провидения"… на веки вечные суждено ему остаться чужаком и даже изгоем среди людей; и никогда ему не суметь "стать, как прочие люди".
«Я был один, совершенно один, прячась под кроватью в комнате, к дверям которой приближались тяжелые страшные шаги…» Так начинает семиклассник Давид свой рассказ о странных событиях, разыгравшихся после загадочного похищения старинного рисунка. Заподозренного в краже друга Давида вызывает на дуэль чемпион университета по стрельбе. Тайна исчезнувшего рисунка ведет в далекое прошлое, и только Давид знает, как предотвратить дуэль и спасти друга от верной гибели. Но успеет ли он?Этой повестью известного израильского писателя Давида Гроссмана зачитываются школьники Израиля.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась - в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне...По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Однажды окружающий мир начинает рушиться. Незнакомые места и странные персонажи вытесняют привычную реальность. Страх поглощает и очень хочется вернуться к привычной жизни. Но есть ли куда возвращаться?
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Маленькая девочка со странной внешностью по имени Мари появляется на свет в небольшой швейцарской деревушке. После смерти родителей она остается помощницей у эксцентричного скульптора, работающего с воском. С наставником, властной вдовой и ее запуганным сыном девочка уже в Париже превращает заброшенный дом в выставочный центр, где начинают показывать восковые головы. Это начинание становится сенсацией. Вскоре Мари попадает в Версаль, где обучает лепке саму принцессу. А потом начинается революция… «Кроха» – мрачная и изобретательная история об искусстве и о том, как крепко мы держимся за то, что любим.
В самолете, летящем из Омана во Франкфурт, торговец Абдулла думает о своих родных, вспоминает ушедшего отца, державшего его в ежовых рукавицах, грустит о жене Мийе, которая никогда его не любила, о дочери, недавно разорвавшей помолвку, думает о Зарифе, черной наложнице-рабыне, заменившей ему мать. Мы скоро узнаем, что Мийя и правда не хотела идти за Абдуллу – когда-то она была влюблена в другого, в мужчину, которого не знала. А еще она искусно управлялась с иголкой, но за годы брака больше полюбила сон – там не приходится лишний раз открывать рот.
Натан Гласс перебирается в Бруклин, чтобы умереть. Дни текут размеренно, пока обстоятельства не сталкивают его с Томом, племянником, работающим в букинистической лавке. «Книга человеческой глупости», над которой трудится Натан, пополняется ворохом поначалу разрозненных набросков. По мере того как он знакомится с новыми людьми, фрагменты рассказов о бесконечной глупости сливаются в единое целое и превращаются в историю о значимости и незначительности человеческой жизни, разворачивающуюся на фоне красочных американских реалий нулевых годов.
История Вань Синь – рассказ о том, что бывает, когда идешь на компромисс с совестью. Переступаешь через себя ради долга. Китай. Вторая половина XX века. Наша героиня – одна из первых настоящих акушерок, благодаря ей на свет появились сотни младенцев. Но вот наступила новая эра – государство ввело политику «одна семья – один ребенок». Страну обуял хаос. Призванная дарить жизнь, Вань Синь помешала появлению на свет множества детей и сломала множество судеб. Да, она выполняла чужую волю и действовала во имя общего блага. Но как ей жить дальше с этим грузом?