Брошенная в бездну - [51]

– Верно!

– Матушка Алие! А может, муж Назан-ханым полюбил другую?

– Да, поговаривают и об этом. Ходят слухи, что он снюхался с какой-то девкой из бара. Но племянница этому не верит. Он, говорит моя Назан, никогда не опустится до этого. Да, скорей всего, она просто хочет его выгородить. А мужчина есть мужчина! Как говорится: «Мой отец самый чистый на свете, и то в постель с женой ложится…»

Раздался взрыв смеха.

Они прошли через Чаршыкапы и, не доходя Чемберлиташа, свернули в одну из узких улочек. Слева и справа в неё вливались, словно ручейки, группы мужчин, женщин и детей. Толпа людей постепенно росла и дальше уже текла, словно большая река в половодье…

Было без пяти семь, когда матушка Алие и её товарки вошли в чулочный цех. Молодые работницы встали у машин, а старые гуськом направились в маленькую боковую каморку. Здесь производили последнюю операцию: вручную зашивали мысики.

Матушка Алие, которая обычно чесала язык, проклиная Назан, либо зубоскалила, отпуская такие шуточки, от которых женщины чуть не падали со смеху, сегодня была задумчива и молчалива.

– Кто бы там что ни говорил, а я зла на твою племянницу! – обратилась к ней Фирдес.

– Почему? – рассеянно спросила матушка Алие.

– Как почему? Да ведь это твоя приёмная дочь! Ни разу не вспомнила о тебе, пока ей было хорошо! А сейчас приехала без гроша и села на шею.

– Нет, дорогая, слава аллаху, у неё есть за пазухой несколько курушей.

– Тогда что тебя тревожит? Почему ты стала сама не своя?

Матушка Алие вздохнула и улыбнулась. Но вскоре лицо её опять стало озабоченным.

– Ах, – махнула она наконец рукой, – зачем скрывать от рабов божьих то, что ведомо аллаху? Я думаю о перстне. Посмотрели бы вы, какой у неё перстень!

Женщины даже рты раскрыли от удивления, услышав такую новость.

– Продать бы его, думаю, да купить несколько чулочных машин…

Глаза у женщин заблестели.

– Вот это да!

– Значит, дорогой перстень?

– Дорогой? Да ему цены нет! Старинный. Вроде от самого султана… Если бы она его продала! Тогда бы можно купить маленькую мастерскую. Вот было б дело!..

Каждая из них мечтала о том же самом всю свою жизнь. Даже поговорить об этом доставляло им огромное удовольствие.

– Так чего она тянет, почему не продаёт?

– Она ждёт, что муж позовёт её обратно, – сокрушённо вздохнула матушка Алие.

– Ну, если бы муж собирался взять её обратно, зачем было давать развод?

– Откуда мне знать? Свекровь сказала ей: «Ты не беспокойся, самое позднее к весне вернёшься».

– Брешет, небось, клянусь аллахом, врёт окаянная!

– Просто хитрит старуха. Выдумала всё, чтобы легче было избавиться от невестки.

– И я ей о том толкую. А она не верит… Если бы она меня послушала, продала бы перстень…

– А ты просила её об этом?

– Один раз как-то заикнулась, но она рассердилась: «Это, – говорит, – подарок мужа и память о ребёнке». Вот дурная голова! Я бы на её месте сразу продала и купила три-четыре машины…

– И, трах-тарарах, потекли бы денежки!

– Клянусь аллахом, не прошло бы и года, как я заимела бы квартиру из двух комнат с кухней.

– А я бы по-другому… Знаете, что бы я сделала? Прежде всего купила бы немного земли и построила мастерскую. А над ней квартирку.

– Хорошо придумала!

– Да что две комнаты и кухня? Как там разместиться? Я бы сделала три. И комнату для омовения…

Матушка Алие слушала и думала о своём. «Если племянница не согласится продать перстень и купить чулочные машины, то надо хотя бы заставить её платить за квартиру. И столоваться мы будем врозь».

И вдруг её словно осенило: «А может, у Назан есть деньги? Если она не хочет продавать перстень, так, наверно, на что-то рассчитывает. Кто у неё есть? Да никого. Какая-то подружка, Несрин. Ну, обедом её несколько раз накормила. А дальше что? Кто эта Несрин? Что за птица? Назан говорит, что она больна чахоткой. Очень добрая, говорит. Но чем она занимается? Мужа нет, нигде не работает, а на что, спрашивается, живёт?»

Наконец она устала от всех этих размышлений и прислушалась к разговору своих товарок. Они сильно горячились, обсуждая, кто же пойдёт к ней в мастерскую?

– Кого ты возьмёшь на работу? – спросила одна из женщин.

– Всех! – с серьёзным видом сказала матушка Алие. – Вас-то я знаю, чего ради нанимать других?

– Ну и платить нам будешь побольше, чем здесь платят?

– Конечно. Вот только дал бы аллах дожить до этого дня!

– Ты должна сделать все, чтобы обстряпать это дельце, – заговорили все вокруг.

– И нас вытащишь из нищеты и сама заживёшь.

Матушка Алие опять задумалась. «Ну как же подъехать к Назан? Похоже, мы делим шкуру неубитого медведя. Нет, так не годится. Надо по бороде и гребень завести. А я-то ни разу не улыбнулась ей… Может, купить с полкилограмма пирзолы?[16] Или сходить к ходже Бекиру за халвой с фисташками?..»

Эта мысль засела у неё в голове. Назан очень любила халву с фисташками. «Да, надо купить полкилограмма пирзолы и граммов двести пятьдесят халвы…»

Матушка Алие заглянула в кошелёк. Денег было маловато.

– Дай мне взаймы одну лиру, – попросила она у Фирдес. – На той неделе верну.

– Зачем тебе?

– Нужно!

– Зачем?

– Назан любит тахинную халву…

Назан проснулась от лёгкого постукивания в окно, под которым спала. Она вскочила и, увидев Несрин, побежала к двери.