Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние - [150]

.

В своих мемуарах посол дал развернутую характеристику фавориту императрицы. Он находил его «не очень воспитанным» и способным рассуждать исключительно на общие темы. Во время одной из частных бесед с послом Орлов заявил, что, на его взгляд, искусства, науки и «производство изящных вещей вредны для великой и могущественной страны, поскольку они расслабляют ум и тело людей», и что поддерживать необходимо только сельское хозяйство и производство предметов, которые «можно вывозить в необработанном виде»960. Подобные высказывания графа удивили дипломата, но он счел, что поскольку «воспитанием» и обучением Григория Орлова занимается сама императрица, вероятно, что она «хотела бы оставить его таким, каким … нашла его, удовлетворившись его рвением … к ее интересам и преданностью к ее особе, что она считает совершенно достаточным, чтобы оправдать свое предпочтение»961. По-видимому, развитие интеллекта фаворита «не вписывалось» в программу его «воспитания».

Примечательно, что посол не забыл упомянуть о симпатиях Орлова к Англии. «Он любит англичан, считая их откровенным и мужественным народом», – подчеркивал Бэкингэмшир, добавляя при этом, что свои познания об этой стране граф получил из рассказов, услышанных им о цирке Браутона, представления которого любило посещать его семейство962.

В последнее время, отмечал посол, Григорий Орлов «принял ужасно надутый и глубокомысленный вид, что придало ему натянутость и угрюмость, вовсе не свойственные его характеру. Он небрежно одевается, курит, часто ездит на охоту и не так неуступчив встречным красавицам, как следовало бы … из благодарности». Считают ошибочно, полагал дипломат, что императрица равнодушна к его мимолетным увлечениям963. Но, как бы то ни было, Екатерина предоставила Григорию Орлову несколько должностей. Он является одним из трех ее адъютантов, которые во время дежурства командуют всеми войсками в окрестностях столицы. Он – капитан Кавалергардского и лейтенант-полковник Конногвардейского полков. Кроме того, Орлов возглавляет комиссию по устройству дел колонистов, является кавалером всех орденов, а также исполняет обязанности камергера.

Хотя Генрих Ширли недолго пробыл в России, тем не менее, он сумел составить довольно объективные представления о расстановке сил при дворе Екатерины II. Так, он обратил внимание на сложные отношения, установившиеся между графом Паниным и семейством Орловых. В своей депеше в Лондон от 28 мая 1767 г. дипломат сообщал: «Зависть, которую графы Орловы всегда питали к Панину, хотя скрывалась ими в течение долгого времени, теперь вспыхнула с новой силой и, по-видимому, достигла такого ожесточения, что ничто, кроме его погибели, не в состоянии их удовлетворить … Они пользуются всяким случаем и употребляют всевозможные средства для того, чтобы очернить его в глазах императрицы». Недоброжелатели, продолжал посол, пытаются удалить Панина от великого князя, заменив его другим лицом. Однако императрица «истинно уважает своего министра» и старается примирить его с Орловыми964.

Поскольку Ширли высоко оценил министра Панина, посчитав его верным союзником Великобритании, то, естественно, что его беспокоила коллизия, сложившаяся между ним и любимцем Екатерины – Григорием Орловым. «Вы, сэр, так хорошо знакомы с положением этого двора, что для Вас, конечно, будет очевидно, до какой степени пострадали бы дела Великобритании, вследствие удаления Панина, – сообщал Ширли в донесении госсекретарю Конвею. – Во всей империи не нашлось бы никого, кто бы согласился на дружбу с нами, имея возможность быть нашим врагом; бескорыстие Панина, его способности, преданность его системе (Северный аккорд – Т.Л.), которую он считает своим произведением, слишком хорошо известны для того, чтобы о потери такого министра не пожалел бы всякий, желающий успеха общему делу»965. По-видимому, это хорошо понимала и императрица, которая приложила немало усилий, чтобы помирить Панина с Орловым, «притом столь ловким образом, что оба они равно полагают свой интерес в том, чтобы поддерживать ее и быть в хороших отношениях друг с другом»966.

Ширли объяснял, почему императрица была заинтересована в дружеских отношениях этих людей. Екатерина доверяла своему министру иностранных дел Панину «сильнее, чем когда бы то ни было», следовала его советам «почти слепо». Что касается Григория Орлова, то по признанию дипломата, он был доволен тем, что «с великолепием и роскошью разыгрывает роль любимца», не думает ни о чем, кроме того, чтобы проводить время, «как можно приятнее». Он никогда бы не вмешивался в дела, если бы не его братья. Для них, сообщал Ширли, «открыт … кошелек императрицы … Они могут черпать оттуда сколько хотят; не проходит недели без того, чтобы тот или другой из них не получил то пять, то десять тысяч рублей, которые они делят между собой на равные части, так как все пять братьев состоят в теснейшей дружбе»967.

Ширли рассуждал о том, почему семейство Орловых пользовалось такой поддержкой со стороны императрицы. В 1768 г. ее права на престол оставались непрочными, «не столько вследствие того неблаговидного пути, посредством которого она достигла русского престола, – подчеркивал дипломат, – но и потому что первоначальный план Чернышева, Панина и некоторых других, стоявших во главе революции (дворцовый переворот 1762 г. –