Бриллиант для короля - [5]

В то самое время, когда Елизавета Орлеанская приняла решение поговорить с Его величеством, другая дама уже задавала вопросы королю. Мадам де Монтеспан столько лет была близка с ним, что ни о какой робости или опаске не могло быть и речи. Исчезновение Шарлотты не давало маркизе покоя, и она решила добиться разгадки этой странной тайны.

Когда король, в последний раз перекрестившись и благоговейно закрыв молитвенник, вышел из часовни, путь ему преградили волны серо-голубой тафты маркизы, присевшей в низком реверансе.

— Сир, — обратилась она к королю, улыбаясь самой ослепительной из своих улыбок, — я прошу короля уделить мне несколько минут для частной беседы.

— Вы хотите с нами поговорить, мадам? Но о чем?

— Об одном происшествии, которое Его величество, вполне возможно, сочтет незначительным, но для меня оно имеет большое значение.

— Что ж, пройдемтесь немного вместе.

— Король знает, какое для меня счастье находиться с ним рядом, и этим несказанным счастьем я хотела бы насладиться одна, — сообщила маркиза, бросив взгляд на соперницу, которая стояла позади Людовика, скромно опустив глаза. — Особенно сегодня, потому что то, о чем я хочу поговорить с вами, сир, не предназначено для посторонних ушей. Кабинет Вашего величества представляется мне самым подходящим местом для нашей беседы.

— Так и быть. Пойдемте! Мы увидимся позже, мадам, — добавил он, посмотрев на мадам де Ментенон, и та, едва согнувшись в реверансе, удалилась, явно раздосадованная, под насмешливым взглядом неизменно прекрасной Атенаис.

Пять минут спустя швейцарские гвардейцы пропустили короля и его спутницу в кабинет. Людовик отдал шляпу, перчатки и молитвенник слуге, тут же отослав его повелительным жестом, подошел к бюро и сел возле него, указав на стул и своей посетительнице.

— Ну вот мы с вами и одни, как вы хотели. Говорите, но поскорее, у меня сегодня много дел. Так что вы хотели?

— Задать Вашему величеству один вопрос... Если Наше величество позволит.

— Спрашивайте.

— Я хотела бы знать, куда исчезла мадам де Сен-Форжа, которую никто не видел с того самого печального дня, когда нас покинула королева.

— Мы обязаны это знать?

Величественное «мы» и нахмуренные брови не ускользнули от взгляда маркизы, но она видела и не такое!

— Я не знаю никого, кто был бы осведомлен в этом деле лучше Вашего величества. Шарлотта вошла в этот кабинет крайне взволнованная, и, судя по тому, что мне известно, она его не покидала.

— Я бы посоветовал вам следить за своими словами, мадам, и помнить, к кому вы обращаетесь. Что вы себе вообразили? Что мы вот уже месяц держим ее у себя в стенном шкафу?

— Нет, в этом не было бы никакого смысла. Король тут же отправился в Сен-Клу.

— Так что вы хотите? Мы можем вас уверить, что она была во дворце, когда мы его покинули, и мы понятия не имеем, что с ней произошло.

— Она осталась в этом кабинете одна?

— Вы задаете слишком много вопросов, мадам, что недопустимо в беседе с королем. И вы должны были бы знать об этом!

— Я знаю, сир. Но мне известно и другое — чудесные времена, когда мы, утомленные любовью, без удержу смеялись и король был для меня просто Людовиком... Я испытываю дружеские чувства, сир, к малютке Шарлотте... Может быть, из-за сходства, которое щемит мне сердце печальными воспоминаниями, а может быть, потому, что судьба ополчилась против нее и забирает одну за другой ее покровительниц.

— У нее есть супруг, насколько я знаю. Не забывайте об этом, мадам...

— Главное, что есть человек, сир, который, судя по всему, считает своим долгом ее уничтожить. Не спрашивайте меня кто, вы знаете это не хуже меня, и даже если бы вы спросили меня об этом, я бы вам не ответила. Поэтому я решаюсь повторить свой вопрос, и он будет последним: она осталась здесь одна?

— Нет. Она была с де Лувуа, когда мы отсюда уехали. Это должно вас успокоить. Он ведь, кажется, из ваших друзей?

— Безусловно! Но я никогда бы не доверила ему столь красивую молодую женщину, как мадам де Сен-Форжа. У него непомерные аппетиты, и он безудержен в своих прихотях.

— Вы знаете об этом по собственному опыту?

— Он никогда бы не осмелился. Он выказал бы неслыханное самомнение, отважившись охотиться в местах, принадлежащих величайшему в мире королю. Они недосягаемы ни для кого...

Лесть была грубовата, но Атенаис знала своего Людовика даже лучше, чем свои пять пальцев. И действительно, он сразу смягчился, и на лице его вдруг появилось мечтательное выражение, которое ему совсем не шло.

— Прелестные места, тенистые, ласковые, блуждать по ним было так сладостно...

Внезапно зыбкая надежда затеплилась в сердце маркизы... Но умерла, не успев воскреснуть.

— Сир! — произнес елейный голосок. — Может быть, лучше сказать правду мадам де Монтеспан, а не заставлять ее теряться в нелепых догадках?

Бог мой, это ведь Ментенон! Она стояла в кабинете, неизвестно как проникнув в комнату без приглашения, что говорило о многом, но гордая порода Мортемаров не снисходила до сопоставлений. С высоты своего величия Атенаис смерила взглядом непрошеную гостью.

— Ну надо же! И вы здесь! И по-прежнему сохранили оригинальную привычку подслушивать у дверей?