Бриллиант для короля - [3]

— Надеюсь, он не дойдет до крайности и не отдаст место инфанты испанской вдове писаки Скаррона?

Принцесса Лильебон, по рождению принадлежавшая к дому Водемон-Лоррен, считалась одной из самых знатных дам Франции, и короля она не любила.

— А я думаю, что наш король очень даже способен на подобный шаг, — уронила она пренебрежительно. — Вдова твердит ему день и ночь, что жаждет примирить его с господом и открыть двери в рай.

— Двери в ее рай и в рай небесный имеют мало общего! Хорошо бы помочь ему почувствовать разницу. Король приближается к пятидесяти, а это опасный возраст.

— И он станет менее опасным, если рядом с ним будет находиться учительница с указкой? А ведь она давно перешагнула пятидесятилетний рубеж!

— Вы предпочли бы видеть рядом с королем юную красавицу вроде бедняжки Фонтанж? — насмешливо осведомилась мадам де Лильебон.

— Клянусь, что да! Тысячу раз да! По крайней мере, двор не будет представлять собой ужасающе унылое место, каким он готовится стать!

С этими словами мадам де Монтеспан вошла в свои покои. Она переоделась, приказала, чтобы подали лошадей, и направилась в Сен-Клу, зная, что герцогиня Орлеанская, невестка короля, уже вернулась домой.

Маркиза очень дружила с братом короля и была в хороших отношениях с его женой. Елизавета Орлеанская, женщина твердых правил, никогда не одобряла бурной связи маркизы с деверем, зато ей пришелся по душе язвительный ум мадам де Монтеспан, ее жизнелюбие и щедрость к бедным.

Герцогиня приняла маркизу сразу, как только о ней доложили, хотя из-за удушающей жары не была одета.

Вероятно, впервые в жизни герцогиня Елизавета принимала гостью не сидя за письменным столом, а лежа на кушетке. Она шумно всхлипывала, обмахиваясь веером и пытаясь удержать слезы, но это у нее получалось плохо: герцогиня беспрестанно подносила платок к глазам. Мадам де Монтеспан, сделав глубочайший реверанс, попросила прощения за то, что потревожила герцогиню в неурочный час.

— Нет, нет, не извиняйтесь. Я очень рада повидать человека, который не считает себя обязанным выглядеть так, будто приобщен к ангельскому чину! Все эти приторно скорбные лица невыносимы, когда тебе по-настоящему больно.

— Я знаю, что мадам очень любила королеву...

Маркиза не добавила, хотя при дворе все об этом знали, что короля герцогиня любила еще больше, но совсем иначе... Еще и по этой причине герцогиня терпеть не могла мадам де Ментенон.

— Правда, я ее очень любила. Она была мне истинным другом. Прошу вас, сядьте, сейчас вам принесут холодного лимонада, и вы расскажете, что вас привело ко мне. Я вижу, вы чем-то обеспокоены.

— Я и в самом деле обеспокоена и хочу узнать, не знает ли Ваше королевское высочество, где сейчас находится Шарлотта де Фонтенак... Я хотела сказать, мадам де Сен-Форжа.

— Нет, не знаю. Вы думаете, она здесь?

— Думаю, что это было бы самым естественным. Со смертью Ее величества она лишилась места. Зная ее привязанность к вам, герцогиня, и учитывая, что ее супруг...

— Служит моему? Уж это вовсе не может быть основанием, после свадьбы они если и виделись, то раз или два, не больше. А вот вернуться ко мне и правда она могла бы. Я сама думала пригласить ее к себе. Но с чего вдруг вы ее ищете?

— Потому что она исчезла в самом прямом смысле этого слова. В последний раз ее видели в тот самый день, когда королева скончалась, и Шарлотта поспешила вслед за королем, желая непременно поговорить с ним.

— С чего вдруг такая поспешность? Что за важную новость она могла ему сообщить?

— Не могу вам сказать, не знаю. Меня тогда не было, но одна из придворных дам сказала мне, что Шарлотта выглядела очень взволнованной.

— И у этой дамы не достало любопытства дождаться, когда она выйдет от короля? Редкое при дворе качество...

— Я тоже была удивлена, но... дело в том, что Шарлотта так и не вышла из кабинета Его величества... Признаюсь, мне даже на секунду подумалось, что... В общем, малютка совершенно очевидно нравилась королю и...

— Вы подумали о том, что, став вдовцом, король мог... похитить ее так же, как похитил когда-то Фонтанж? Но действовал при этом более осторожно и скрытно и отправил Шарлотту куда-то ждать его?

Великолепная Монтеспан смутилась и даже покраснела, а герцогиня наслаждалась от души, наблюдая за нежданным зрелищем. Оно было для нее тем более приятным, что немного отвлекло ее от горя. И она добавила:

— Вполне может быть, что король и замуж ее выдал только для того, чтобы она стала замужней дамой, найдя у милого де Сен-Форжа замечательные качества нетребовательного супруга: слепоту, глухоту и немоту? Ваша мысль, полагаю, была вполне справедливая.

— Мне пришлось от нее отказаться. До своего отъезда к вам я успела увидеть, как герцог де Ларошфуко отправился в Фонтенбло в обществе Скарронши.

— Не может быть!

— Как ни прискорбно, но это так! Как выяснилось, она одна способна утешить безутешного короля! Три скупые слезинки над телом только что умершей и несколько капель святой воды при торжественном прощании — вот все, что бедная женщина получила от своего безутешного супруга. И, боюсь, больше ничего не получит!

— Надеюсь, он проводит гроб, когда его повезут из Версаля?