Братья-оборотни - [67]

— Гм, — сказал Мелвин. — А это дельный аргумент.

— Вот именно! — воскликнул Бенедикт. — Когда узурпатора собственноручно уничтожает истинный ярл — это хороший сюжет для героической песни, но по жизни так не делают. Лучше пусть как бы господь все решит. Хотя… Если ваше высочество обладает какими-то еще сверхествественными талантами…

— Бонни! — позвал Мелвин. — Какими еще талантами я обладаю?

— Понятия не имею, — пожала плечами Бонни. — Могу сказать одно — плоть твоя суть плоть Гримпенской нечисти. А какими свойствами эта нечисть обладает — по-моему, вообще никому неизвестно, кроме самой нечисти. Потом можно будет опыты провести, если время будет… А кстати, как ты переродился в эту нечисть? Это случилось, когда мятежники посреди болота прятались на острове?

— Наверное, — сказал Мелвин. — Точно сказать не могу, но очень похоже, что тогда. Там, на болоте, очень необычные вещи происходили. Вначале прилетела какая-то херня…

— Летающая тарелка? — быстро переспросил Бенедикт.

— Нет, на тарелку совсем не похоже, — покачал головой Мелвин. — Скорее на собачью миску или даже на свиное корыто.

— Все равно оно, — непонятно сказал Бенедикт. И сразу пояснил: — Сэр Роберт очень разволновался, когда ее узрел. Бледный стал, ушел в палатку, сидел там до глубокой ночи, не то думал, не то колдовал предварительно, потом позвал Сильвера и пошли они свое колдовство творить.

— Точно колдовство? — переспросил Мелвин. — Не святую молитву?

— Да иди ты на хуй! — возмутился Бенедикт. — Заебал уже к словам придираться! Если мы с тобой победим, значит, это было колдовство, а если проебем — значит, святая молитва. Что тут непонятного?

— Я той ночью никакого колдовства не заметила, — подала голос Бонни. — Когда могучий колдун творит сильные чары, возмущения тонких материй очень далеко расходятся. Той ночью такого не было.

— Тем не менее, колдовство было, — заявил Бенедикт. — Я своими глазами видел, как Роберт имитировал благочестивую молитву, и от этого тропа, по которой шли мятежники…

— Не мятежники, а поборники справедливости, — поправил его Мелвин.

— Да, ты прав, поборники справедливости, — согласился Бенедикт. — Так вот, Роберт воззвал к господу, ну, то есть, сделал вид, что воззвал, и поборники справедливости провалились и все до единого утопли. Кроме вашего высочества.

— Может, механическое устройство? — предположил Мелвин.

— Чего? — переспросила Бонни. — Я такого колдовства не знаю.

На ее реплику никто не обратил внимания.

— Я думал над этим, — сказал Бенедикт. — Но тогда это устройство должно быть поистине циклопическим. Нет, это было колдовство. Кстати, ваше высочество, разрешите узнать, зачем вы вышли в одиночестве далеко вперед — на разведку или на переговоры?

— Какие на хуй переговоры? — возмутился Мелвин. — На разведку я вышел. Мое превращение в оборотня шло полным ходом, я уже обрел ночное зрение, а сила и ловкость намного превзошла все, доступное мне ранее. Я тогда еще не понимал, что со мной происходит, думал, господь милость ниспослал. Мы с Робином до этого пол-ночи молились.

— То есть, это все-таки всевышний превратил ваше высочество в оборотня? — удивился Бенедикт.

— Очень надеюсь на это, — сказал Мелвин. — Это представляется вполне вероятным, но я не вполне убежден в этом. Слишком уж непостижимо, каким конкретным образом господь соизволил выразить свою волю. Слишком много там происходило странного и нелепого. Девка, например…

— Какая девка? — заинтересовался Бенедикт.

— Девка-оборотень, — объяснил Мелвин. — Вышла из болота, стала приставать к нам с братом с глупыми речами. Очень красивая девка была, как ангел, только не небесная, а земная. Мы сначала подумали, что это кикимора, решили вдуть, все равно, типа, помирать, прорваться-то мы не чаяли, ежу ясно, что заслон Роберт выставил непреодолимый. Ну, и вдули по разу. Девка не сопротивлялась, но потом стала говорить глупости и дерзости, и еще она оказалась неуязвима и нечувствительна. И одежда у нее была не настоящая, а такая, как сейчас на мне.

— Оборотень? — заинтересовалась Бонни. — Она вас с Робином заразила? Стало быть, оборотничество передается половым путем?

— Не дай бог, — ответил Мелвин и поежился. — Это ж какой пиздец настанет, если каждая блядь…

— Ты на кого это намекаешь? — спросила Бонни.

— А почему пиздец? — спросил Бенедикт.

— Эта девка по ходу на ладони отрастила челюсти с зубами, — ответил Мелвин Бенедикту. — Раскрыла ладонь, отрастила и клацнула, а потом рассосала. И сказала, что умеет такое в любом месте отращивать.

— Ух ты ни хуя себе прости господи, — выдохнул Бенедикт и перекрестился.

Бонни рассмеялась.

— Тоже хочу так уметь, — сказала она. — А прикольно будет, если ты меня заразил этим делом. Какие там были первые признаки?

— Паховый зуд, — ответил Мелвин. — Как при триппере, но другой. Потом проходит, но начинают проявляться новые свойства. Начинаешь видеть ночью, ловкий становишься неимоверно…

— А куда потом делась эта девка? — спросил Бенедикт.

Мелвин помолчал, затем сказал:

— Там хуйня вышла. Как мы с братом ее закончили пользовать, она словно ебанулась, начала какую-то херню нести, дескать, рабство — это плохо, и она, дескать, может вывести нас с болота незаметно для воинов Роберта, но так делать не будет, потому что рабство — это плохо… А потом стала просить, чтобы мы ее сильнее бранили, потому что ей это типа нравится. Ну, мы ее бранили-бранили, потом стали пиздить руками-ногами, потом мечами рубить. А ей похуй, она же оборотень, ей ногу отрубишь, а она обратно прирастает. В конце концов, сожгли эллинским огнем на хуй.