Братья-оборотни - [66]

— Поздно уже, — покачал головой Бенедикт. — Как будешь народу объяснять, что у святого голова уменьшилась? Ненастоящий, скажут, святой, это, наверное, не святой, а демон в кощунственном обличье, прости господи.

— Ты мне лучше вот что скажи, — сказал Мелвин. — Если я приду в Локлир, убью Роберта и открою дружине свой истинный облик, ты подтвердишь мое благочестие? Типа, что не я злоупотреблял сатанинской магией, но богомерзкий Роберт?

— Сатанинской магией всегда злоупотребляет проигравший, — ответил ему Бенедикт. — Только в сказках и житиях святых очевидно с самого начала, где добро, где зло, и кто на какой стороне. Свет, тьма, святость, сатанизм… Ты настоящего черта видел хоть раз?

— Конечно, — кивнул Мелвин. — Полчаса назад, например.

— Ты про дракона, что ли? — поморщился Бенедикт. — Да какой это, к хуям, черт? Оборотень это. Он, конечно, противный и страшный, но не больше, чем любая другая нечисть. А я однажды настоящего черта победил в честном бою.

— Неубедительно, — хмыкнул Мелвин. — Не хочу вас обидеть, святой отец, но храбрости вам, как бы помягче сказать, не дано…

— Так я же не нарочно победил! — воскликнул Бенедикт. — Я же не знал, что это реальный черт! Сначала подумал, обычный деревенский парень, потом решил, что разбойник-еретик, думаю, сейчас прикончит меня, ну и въебал посохом от отчаяния. Чтобы на сверхестественное существо выйти один на один в здравом уме и трезвой памяти — это надо совсем ебанутым быть. Я не такой.

И в этот момент Мелвин кое-что вспомнил.

— Бонни! — позвал он. — Ты, помнится, что-то говорила насчет артефакта в посохе святого отца.

— Какой к хуям артефакт! — возмутился Бенедикт. — Вообще одурела!

— Какой есть, — сказала Бонни. — Вовсе я не одурела. Колдовская аура у этого артефакта очень сильная, я за десять футов чувствую. Я так думаю, что тот черт, о котором святой отец только что рассказывал, на самом деле был обычный оборотень из Гримпенской трясины, притом из числа самых безобидных оборотней. На другого святой отец не отважился бы попереть с дрыном наперевес. Вот представьте себе, ваше высочество, приказали вы какому-нибудь рабу перенести ваш меч с одного места на другое, а на этого раба вдруг напал разбойник, накостылял по шее и меч отобрал. А потом разбойник этот показывает своим дружкам рыцарский меч и хвалится — я, типа, крутой, рыцаря победил…

— Да иди ты на хуй! — возмутился Бенедикт. — Кто дал тебе право порочить духовное лицо? Да по тебе костер плачет, еретичка хуева!

Мелвин нахмурился.

— Ты поосторожнее со словами, — сказал он. — Если не передумал со мной договариваться, то за речью следи, а то я обижусь, перекинусь снова собакой и загрызу, и посох твой дьявольский ни хера тебе не поможет.

— Он не дьявольский! — рявкнул Бенедикт.

— Цыц! — рявкнул Мелвин в ответ. — Хватит уже пиздеть не по делу, пора начинать мероприятия планирвать. В общем, так. Идем в Локлир, там ты меня представляешь народу, я всех благословляю, совершаю чудо-другое…

— Какое еще чудо? — изумился Бенедикт. — Вы не перегрелись ли на солнышке, ваше высочество?

— Его высочество, наверное, имеет в виду ебнутых теток, склонных к одержимости демонами, — предположила Бонни. — Есть такой тип женщин, они для демонов очень привлекательны, как говно для опарышей. А когда к одержимому телу приближается могучая мистическая сила, неважно какой ориентации, демонами овладевает беспокойство, они часто покидают захваченные тела и удаляются хер знает куда. Со стороны это воспринимается как чудо.

— Гм, — сказал Бенедикт. — Иисус Христос изгонял демонов… Ты на что намекаешь, кощунница?! Типа, божьи чудеса уже не чудеса?

— Некоторые чудеса, некоторые не чудеса, — спокойно ответила Бонни. — То, что Иисусу приписали лишнего, ничуть не умаляет его реальных достижений.

— Бонни, будь добра, помолчи, — сказал Мелвин. — Ты абсолютно права, я имел в виду именно это, но не перебивай меня больше. Так вот, мы идем в Локлир, я всех благословляю, совершаю чудо-другое, затем перекидываюсь в собаку и ликвидирую Роберта. После этого Бенедикт произносит проповедь и…

— Озверевшая толпа рвет нас на куски, — перебил его Бенедикт. — Ваше высочество превращается в летающую херню и улетает на хер, а нас с Бонни убивают. Мне не нравится такой план.

— Твои предложения? — спросил Мелвин.

— Пусть ваше высочество поживет какое-то время у нас в обители, — предложил Бенедикт. — Под видом святого Михаила, само собой. Монахи привыкнут к святому, перестанут дичиться, вначале станут домогаться благословений, потом начнут просить попроповедовать. Пойдут слухи, что святой творит чудеса, эти слухи всегда расходятся со страшной силой, стоит только, ну, не знаю…

— Артефакт у лешего отобрать, — подсказала Бонни.

Бенедикт нахмурился, но тут же улыбнулся.

— Например, так, — согласился он. — Так вот, о чем я… Я так думаю, в Локлир нам специально ехать не надо. Или ваше высочество желает уничтожить Роберта непременно собственной рукой?

Мелвин ненадолго задумался над вопросом, затем ответил:

— Да мне похуй.

— Мне кажется, об Роберта руки марать не надо, — сказал Бенедикт. — Пусть лучше его сметет народное восстание. А когда начнется анархия, Бонни ваше высочество расколдует, я засвидетельствую, что это божье чудо, вы вступите во владение уделом, как положено, тут даже его величество вряд ли осмелится что-либо опротестовать.