Братья-герои - [24]

Спим спокойно. Только часовые, сменяясь, отползают в дозоры да Евгений проверяет караулы и наблюдателей.

Светает. Щебечут птицы. Трещат, заливаясь, кузнечики в траве. Туман еще закрывает горы сизым занавесом, но выше, под синим небом, сверкает в лучах невидимого солнца ледяная вершина.

Неожиданно рядом раздается длинная автоматная очередь.

Ей отвечает вторая, третья.

Тревога!

Недвижно лежим в кустах, приготовившись к бою. Разведка доносит: это немцы, выйдя из хутора, бессмысленно бьют по сторонам.

Весь день лежим в кустах.

Спускаются сумерки. Вволю напившись воды из соседней речушки и набрав полные фляги, выходим цепочкой: опасно долго засиживаться на одном месте.

Чтобы запутать следы и обмануть немецких собак-ищеек, пересекаем густые заросли колючего терна, несколько раз переходим вброд реку Убинку и до рассвета прячемся в маленьком леске. Он редок — немцы вырубили в нем кусты, — но в этом, быть может, наше спасение: фашисты, прочистив как следует рощу, едва ли заглянут сюда.

Утром, выставив дозоры, ложимся спать. Евгений уходит на разведку. Как всегда, он весел, спокоен, внимателен. Но глаза ввалились. На щеках лихорадочный румянец. У него все еще жар.

Двое суток разведчики Евгения сидят на высоких деревьях, лежат в кустах, прячутся в ямках и внимательно следят за шоссе, за дорогой, за железнодорожным полотном. А наша основная группа, отдыхая днем, по ночам спускается к воде и снова бесшумно бродит по кустам, рощам, колючему терну, меняя места ночлега.

Наконец Евгений докладывает: удобнее всего рвать на четвертом километре от Северской — там дорога, шоссе и железнодорожное полотно подходят друг к другу. Автомобили идут только днем. Поезда проходят четвертый километр в восемь утра и в четыре часа вечера.

Тем лучше — ночь свободна. Значит, надо подойти к полотну в полночь, быстро закончить минирование и до утра отойти в горы.

ПАМЯТНАЯ НОЧЬ

Я никогда не забуду эту ночь…

Вечер. Мы идем к месту диверсии. Впереди — дальняя разведка во главе с Евгением, по бокам — дозоры, сзади — автоматчики.

Пройден последний лес. Перед нами открытое поле. За ним — железнодорожное полотно с высокими тополями по бокам, а за полотном — шоссе и дорога.

Вокруг ни души. В темном высоком небе ярко горят звезды. Сзади, как призраки, стоят далекие фиолетовые горы.

Неожиданно над Георгие-Афипской, а затем и над Северской вспыхивает белый свет. Его сменяет зеленый, потом красный. Они перемежаются, гаснут и снова загораются. Это, конечно, сигналы. Но разве отгадаешь, какое важное сообщение передают фашисты своим световым телеграфом?

Телеграф работает минут пятнадцать. И снова темно и тихо вокруг. Как гигантские часовые, стоят тополя вдоль линии. Где-то далеко раздается еле слышный свисток маневрового паровоза.

Евгений встревожен:

— Надо торопиться!

Вперед выходит разведка. Она ищет проходы в терне и пропадает в темноте ночи.

Вскоре у полотна начинает квакать лягушка: это Евгений докладывает, что путь свободен.

Осторожно подходим к краю насыпи. На руках поднимаем на шпалу переднего. Он помогает остальным подняться так, чтобы они не коснулись ногой песка насыпи. Тем же способом спускаемся вниз.

Группа прикрытия уходит в кусты. Занимают свои места дозоры. Минеры приступают к работе.

Через час все должно быть закончено…

Геня вместе с Янукевичем финским ножом выкапывает ямку на дороге, выгребает землю на разостланную стеганку, а лишнюю, собрав в шапку, уносит в глубину кустов.

Геня стоит перед Янукевичем и передает ему минный ящик. Тот заряжает его взрывателем и осторожно опускает в землю. Геня тщательно маскирует ямку.

Закинув карабин за плечи, Геня пробегает мимо меня к железнодорожному полотну. Там работают Евгений и Кириченко.

Уже вырыта ямка под рельсовым стыков, уже уложены в нее две противотанковые гранаты, и Геня, подбежав, успевает добавить свою, третью.

— Пусть и меня фрицы вспомнят на том свете! — смеется Геня.

Под шпалу рядом с гранатами ложатся толовые шашки. Кириченко выдергивает флажок предохранителя, снимает накладку. Евгений маскирует полотно, отделывая насыпь «под елочку».

Мина на полотне почти готова. Остается выдернуть последнюю шпильку у предохранителя. Но это сделает один из минеров, когда все отойдут в степь. И Кириченко с Евгением спешат на дорогу. Там что-то не клеится: грунт слишком плотен, трудно рыть ямки для минных ящиков.

Ночь тихая, теплая. Сияют звезды над головой. Недвижно стоят тополя у дороги. Где-то далеко раздается собачий лай и смолкает. И снова тихо. Только в кустах слышен шорох — это Геня относит туда последний грунт с дороги.

Минировать шоссе мы не будем: оно слишком разбито и немцы почти не пользуются им. Закончим минирование железнодорожного полотна — и домой, в горы…

Со стороны Георгие-Афипской возникает еле слышный звук. Быть может, самолет летит на ночную бомбежку?

С каждой секундой шум становится отчетливее, яснее. С ним переплетается второй звук. Они сливаются, нарастают. Они все ближе…

Поезд!

Из-за поворота, набирая ход под уклон, на всех парах идет тяжелый состав. А рядом с ним, по шоссе, мчатся броневики.

Так вот о чем говорил своими огнями световой телеграф!