Братья Булгаковы. Том 3. Письма 1827–1834 гг. - [216]
Здешнее дворянство дает праздник государю на Фоминой неделе, который будет стоить 100 000 рублей. Берут для этого дом Нарышкина и на дворе пристраивают большую залу для ужина. И я, имея здесь дачу, буду участвовать, чему я рад. Князь Василий Долгоруков главою всего, и, верно, будет достойно и дворянства, и дорогих гостей.
Константин. С.-Петербург, 16 марта 1834 года
Посылаю тебе вышедшее положение о мундирах, для тебя только, ибо хоть оно и напечатано, но еще не продается и не рассылается, на что нужно особенное повеление.
Для нас с тобою нет перемены, а многим и нашим придется спарывать карманы, например, моим помощникам.
Константин. С.-Петербург, 17 марта 1834 года
По указу о находившихся по герольдии много знакомых отставляются на основании существующих постановлений.
Тайный советник: князь Федор Голицын (не знаю, какой), Петр Иванович Юшков, Семен Щербинин, Леонтий Козловский. Действительный статский советник: Дмитрий Бантыш-Каменский, Николай Пражевский, Александр. Тургенев (но это, говорят, бывший губернатор), Василий Кочубей, Александр Равинский, Аполлон Майков.
4-й класс: Василий Путята, Петр Бибиков. Статский советник: князь Балыи, Александр Меликов, Алексей Муромцев, Варфоломей Боголюбов, Степан Мельгунов.
Константин. С.-Петербург, 19 марта 1834 года
Трагическое приключение Карцевой с прибавлениями: муж ее не убил, не обезобразил, а пугнул порядочно. По крайней мере, я так слышал от его знакомых. Головкин назначен куратором; но для этого не нужно ему жить в Харькове, а только иногда туда ездить.
Константин. С.-Петербург, 21 марта 1834 года
Скажу Вяземскому, чтобы он приготовился на прием мамзель Карл, только, я чаю, теперь ему не до нее будет. У него была прекрасная просительница, и он все приступал ко мне, чтобы узнать, где она живет. К тому же приехала Гайнфатер, которая и сама хороша и у которой сестра – большая красавица. Эта также поет, а за двумя певицами, хоть он и сам поэт, трудно волочиться.
Немец один, Шоль, подал мне проект, во время, когда нет сношений между двумя берегами, доставлять сумки с письмами. Секрета его не знаю, ибо не хотел его знать, но с ним сделал условие: если окажется проект удобным к исполнению, то получит награду. А как хорошо бы, кабы удалось: я давно о сем хлопочу.
Константин. С.-Петербург, 23 марта 1834 года
Хлопоты у меня с мундирами. Придется литографировать хоть воротники, чтобы разослать всем местам; благо, дозволено один год донашивать, так успеем распорядиться, но здешним надобно бы скорее одеться согласно с положением. Мой мундир был старенек, так надобно будет к празднику сшить новый.
Вчера я гулял пешком по Невскому: точно раут. С тех пор, что императрица там изволит гулять, весь город собирается. Мы встретили с нею императора. Сердце радуется, глядя, как толпа так за ними и следит.
От Воронцова получаю регулярно по два письма в неделю. Много они собрали денег для нуждающихся от неурожая. Наш князь Александр Николаевич собрал для них много денег. Где речь идет о добром деле и о вспомоществовании, то он всегда тут, всегда готов содействовать.
Константин. С.-Петербург, 24 марта 1834 года
Дело о Косте Зубкове начинает принимать серьезный ход. Вчера был у меня адъютант князя Долгорукова (Ильи), что при великом князе, и показал мне заготовленное предписание о принятии его кандидатом в Артиллерийское училище. Это там, где Шафонский, Сережа Макеровский, Багратион и др. По выдержании экзамена в августе может быть принят совершенно, и тогда все хлопоты кончатся. Будет хорошо учиться, так выйдет в офицеры и сделает себе дорогу.
Ох, ты провинциал! Разумеется, на балах во дворце мы должны быть в башмаках и белых штанах. С чего ты взял, что в ботфортах и зеленых панталонах? Да и гусары не бывают в сапогах. И еще спорил ты о сем с великим князем!
Константин. С.-Петербург, 26 марта 1834 года
Вчера у князя не было обедни, а потому я мог отслушать обедню в своей церкви. Множество было народа.
Третьего дня я обедал у Воронцова с обоими Паленами, которые очень твоей ласкою хвалились и велели тебе кланяться. Был там и фельдмаршал, коему я выговаривал, что он не покажет себя Москве. Он ее очень любит, но всегда должен торопиться отсюда, когда здесь бывает, в Варшаву и не может ехать чрез древнюю столицу. Обед был славный и веселый. В тот день Гайнфатер пела у князя Волконского, где изволила быть императрица. Концерт для того и был, чтобы их величества имели случай ее в комнате слышать. Не знаю еще, как обошлось; между тем в среду она дает концерт в театре, 100 рублей ложа. Ох, много!
Константин. С.-Петербург, 27 марта 1834 года
Мой добрый Либерих, экспедитор приходящих иностранных почт, умер сегодня. Жаль его: служил лет сорок, и хорошо. Множество уже явилось на его место кандидатов; но, следуя моему правилу, я тотчас просил у князя утверждения на его вакансию помощника его, статского советника Шнейдера, который также давно и хорошо служит. Теперь пусть другие себе хлопочут, дело кончено, а то так с руками все отрывают места.
Константин. С.-Петербург, 31 марта 1834 года
О мундирах: ботфорты могут носить только чиновники пяти первых разрядов; прочие имеют брюки и сапожки со шпорами, разумеется, белыми. Мы с тобою можем также быть в брюках со шпорами с мундиром, только не во дворце. Ну понял ли? А Мельников Иван Андреевич и теперь беспрестанно ходит ко мне с новыми вопросами насчет мундиров, между прочим – нужны ли ремешки под брюками?
Переписка Александра и Константина продолжалась в течение многих лет. Оба брата долго были почт-директорами, один – в Петербурге, другой – в Москве. Следовательно, могли они переписываться откровенно, не опасаясь нескромной зоркости постороннего глаза. Весь быт, все движение государственное и общежительное, события и слухи, дела и сплетни, учреждения и лица – все это, с верностью и живостью, должно было выразить себя в этих письмах, в этой стенографической и животрепещущей истории текущего дня. Князь П.Я.
Переписка Александра и Константина продолжалась в течение многих лет. Оба брата долго были почт-директорами, один – в Петербурге, другой – в Москве. Следовательно, могли они переписываться откровенно, не опасаясь нескромной зоркости постороннего глаза. Весь быт, все движение государственное и общежительное, события и слухи, дела и сплетни, учреждения и лица – все это, с верностью и живостью, должно было выразить себя в этих письмах, в этой стенографической и животрепещущей истории текущего дня. Князь П.Я.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.