Брат, Брат-2 и другие фильмы - [43]
— Слушай, какой вкусный! — оживился кавказец. — Сам ем. Шестой арбуз сегодня съел. Не могу остановиться. Что хозяин скажу, не знаю. Такой вкусный. Не пожалеешь…
— Ну, давай, — улыбнулся Данила.
Он шел за Чеченом, прижимая к себе арбуз той же рукой, в которой нес пистолет. В другой держал вырезанный на пробу кусок, который ел на ходу. Доев, он бросил его под ноги, сунул руку в карман сумки, достал сигарету и коробок. Зажег спичку, попытался прикурить, но неудачно. Коробок упал. Он прошел несколько метров и повторил процедуру. Затем подошел почти вплотную к Чечену. Когда раздался первый взрыв и все оглянулись, он сунул руку в пакет и два раза выстрелил в упор. Чечен упал. Когда раздался второй взрыв и истеричный женский крик, он уже быстро шел к выходу. Бестолково метались боевики с пистолетами, усиливая панику.
— Этот, с арбузом! Точно, — сказал один шишкоголовый, и оба метнулись к выходу.
На улице Данила бросил арбуз и вбежал под арку во двор. Здесь он сбросил пиджак и переложил пистолет в сумку. И тут он увидел бегущих к нему шишкоголовых. Он рванулся в проходной двор. Он не успел проскочить под следующей аркой, когда они начали стрелять. Пуля обожгла бок, и он упал. Поднялся и выбежал на улицу. Прямо перед ним проезжал желтый грузовой трамвай. Он догнал его, вскочил на подножку и перевалился через край платформы как раз в тот момент, когда шишкоголовые с пистолетами выскочили из-под арки. Они бросились было за трамваем, но Данила уже достал свой самодельный револьвер и несколько раз прицельно выстрелил через борт. Один упал. Данила отнял от раны руку, липкую от крови, и посмотрел. Водитель — женщина лет тридцати в оранжевой жилетке — наблюдала сцену через зеркало заднего обзора.
Трамвай остановился возле немецкого кладбища. Женщина выскочила из кабины и помогла Даниле спуститься.
— Я сам, не надо, — сказал он с трудом и, когда она прыгнула в кабину, добавил: — Спасибо, — и махнул рукой.
Трамвай развернулся и пошел назад.
Круглый, завернутый в простыню, пил пиво с рыбой, когда в баню ворвался шишкоголовый.
— Это был не татарин, — не успев отдышаться, выпалил он. — Молодой. Все классно сделал. Профессионал. Чечен кони бросил, а этот ушел. На трамвай сел желтый… Я его подстрелил, гада, а он, сука, Шишу замочил…
— Шишу? Наглухо?
— Не знаю. В больницу повезли.
— А зачем ты стрелял, если это не татарин?
— Так ведь… — растерялся шишкоголовый.
— Деньги-то все равно татарину! А что новый Шишу завалил — хорошо. На нас не подумают. Ну, татарин…
Зазвонил телефон.
Виктор сидел в офисе Круглого и улыбался. Круглый достал из стола две пачки по пять тысяч и положил перед собой.
— Как прошло? Без проблем?
— Как договорились.
Круглый внимательно посмотрел на Виктора.
— Говорят, подстрелили тебя?
Виктор пожал плечами и развел руками, предлагая удостовериться, что все в порядке.
Круглый улыбнулся, выдержал паузу и пододвинул деньги Виктору:
— Как договорились.
Виктор взял деньги и встал.
— В больницу бы тебе надо, — сказал Гофман, рассматривая рану. Данила лежал на кровати в своей комнате.
— Нельзя мне в больницу, Немец, — с трудом улыбнулся он потрескавшимися губами. На лбу выступили бусинки пота. — Ничего, Немец, прорвемся.
Гофман постучал в дверь напротив:
— Зинка!
Дверь открыл пьяный старикан:
— Эх, встретились бы мы в 43-м под Курском…
— Уйди, придурок, — отодвинула его раскрасневшаяся Зинка.
— Зин, возьми водки покрепче, а в аптеке бинтов и стрептоцид. Антибиотиков еще сильных попроси. Я названия все забыл… Да и деду что-нибудь, чтоб не нудел.
— Вот ты умный. Скажи мне, зачем мы живем?.. — спросил Данила.
— Есть такая поговорка: «Что русскому хорошо, то немцу смерть». Вот я, например, живу, чтобы ее опровергнуть.
Данила улыбнулся. Хлопнула дверь: пришла Зинка.
Вагоновожатая остановила трамвай. На путях стоял шишкоголовый и на звонки ее не реагировал. Она уже поняла, в чем дело, и внутренне сжалась.
В будку заскочил Круглый.
— Чего стоишь? Поехали, — сказал он.
Шишкоголовый сел в джип, который все время теперь ехал рядом.
— Что с лицом-то? — спросил Круглый. У нее была заживающая короста на губе и подбитый глаз.
— Муж, — лаконично отрезала она.
— Может, помочь? — поинтересовался Круглый.
— Справлюсь.
Круглый кивнул.
— А попутчик-то твой давешний где? — как бы невзначай спросил он.
— Спрыгнул на углу Среднего и 18-й.
— Долго ехал.
— Долго, — согласилась она.
— Чего милицию не позвала?
— Стреляет он метко.
— Да, что есть, то есть, — согласился Круглый. — Но если обманула, смотри… Я тебя накажу.
Она кивнула и притормозила.
— А мужа не обманывай, — напоследок бросил он ей и спрыгнул.
Джип притормозил.
Она вздохнула и прибавила скорость.
Похолодало. Когда Данила вышел из дома, шел дождь. За время болезни он похудел и зарос. Данила достал из сумки диск, вложил его в плеер, нажал кнопку и шагнул под дождь.
В музыкальном магазине девушка узнала его:
— Где же вы были? Опять «Крылья» разобрали. — Она улыбнулась. — Но зато вот еще появилось. — Она вывалила перед Данилой кучу пластинок.
— Давайте, — махнул он, широко улыбаясь.
Данила зашел в парикмахерскую и чем-то развеселил мастера.
Круглый позвонил Виктору:
Читатель, вы держите в руках неожиданную, даже, можно сказать, уникальную книгу — "Спецпохороны в полночь". О чем она? Как все другие — о жизни? Не совсем и даже совсем не о том. "Печальных дел мастер" Лев Качер, хоронивший по долгу службы и московских писателей, и артистов, и простых смертных, рассказывает в ней о случаях из своей практики… О том, как же уходят в мир иной и великие мира сего, и все прочие "маленькие", как происходило их "венчание" с похоронным сервисом в годы застоя. А теперь? Многое и впрямь горестно, однако и трагикомично хватает… Так что не книга — а слезы, и смех.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
Роман-головоломка. Роман-фантом. И просто — роман о любви в самом жестоком смысле этого слова. Жизнь благополучного бизнесмена превращается в полноприводный ад, как только в ней появляются злая стюардесса, няня-кубинка с волосатыми ногами и японские клерки, добавляющие друг другу в чай крысиную мочу.
Герой романа, бывший следователь прокуратуры Сергей Платонов, получил неожиданное предложение, от которого трудно отказаться: раскрыть за хорошие деньги тайну, связанную с одним из школьных друзей. В тайну посвящены пятеро, но один погиб при пожаре, другой — уехал в Австралию охотиться на крокодилов, третья — в сумасшедшем доме… И Платонов оставляет незаконченную диссертацию и вступает на скользкий и опасный путь: чтобы выведать тайну, ему придется шпионить, выслеживать, подкупать, соблазнять, может быть, даже убивать.
Героиня романа, следователь прокуратуры, сталкивается с серией внезапных самоубийств вполне благополучных и жизнерадостных людей. Постепенно она вынуждена прийти к выводу, что имеет дело с неким самозванным интеллектуальным божеством или демоном, для поддержания собственной стабильности нуждающимся, подобно древним кровожадным богам, в систематических кровавых жертвоприношениях. Используя любые зацепки, действуя иногда почти вслепую, используя помощь самых разных людей, от экстрасенсов до компьютерных гениев, героиня романа на ходу вырабатывает стратегию и тактику войны с непостижимым и беспощадным врагом.
Мелодраматический триллер. Московская девушка Варя, международный террорист Анхель Ленин, бель-гийский авантюрист и старый советский шпион в маске профессора — в огненной и кровавой мистерии на подмостках трех континентов. Революции, заговоры, побеги, чехарда фальшивых имен и поддельных документов, Че Гевара и Сербия, страстная любовь и кровная месть. Все узлы стягиваются вокруг одной даты: 11 сентября отрубили голову Иоанну Предтече, 11 сентября Пиночет взял власть в Чили, 11 сентября Варя лишилась девственности…