Божья коровка - [84]

— Да, — кивнул Борис.

— Позвольте узнать где?

— На Даманском. Был там ранен.

— Я заметил, — мужчина перевел взгляд на его лоб. — Осколок?

Борис кивнул.

— Песня у вас очень необычная, но душевная, — продолжил незнакомец. — Сами сочинили?

— Нет, Николай Расторгуев.

— Не слышал о таком, — покачал он головой.

«Еще бы! — подумал Борис. — Коля еще в школу ходит — в третий класс. Или перешел в четвертый».

— Меня зовут Владимир Владимирович, фамилия — Оловников[5]. Я ректор Белорусской государственной консерватории, — мужчина протянул ему руку. Борис пожал ее и представился в свою очередь. — У меня к вам просьба, Борис Михайлович. Не могли бы вы выступить перед нашими студентами и преподавателями? Рассказать о конфликте на границе, что там вообще произошло, а то информации в газетах мало? Вы же непосредственный участник конфликта. Скажем, завтра в пятнадцать часов? Или вы заняты?

— Нет, — помотал головой Борис. — Я ничем не занят — поправляюсь после ранения.

— Тогда ждем, — сообщил ректор. — Кстати, у вас есть награды или знаки доблести?

— Да, — сказал Борис.

— Не забудьте их надеть, пусть мои посмотрят на героя. Некоторые забывают, чего нам стоило отстоять Отчизну. А гитару эту обязательно купите, — указал он на «Кремону». — Лучшей в Минске не найти. Но с собою завтра не берите — мы найдем вам инструмент, если захотите спеть. Я бы с удовольствием послушал.

На том и распрощались. Борис купил гитару и отправился к себе. Там какое-то время терзал струны, вспоминая мелодии и слова слышанных в той жизни песен. Выступление перед профессиональными музыкантами его несколько пугало. Наконец, махнув рукой, он решил, что, в крайнем случае, ограничится рассказом о конфликте.

Без четверти пятнадцать следующего дня он вошел в просторный холл консерватории. Перед обнаруженным здесь же зеркалом достал из кармана и приколол к пиджаку выходного костюма Золотую Звезду и орден Ленина. Дома надевать их не решился — не хотел, чтобы на него глазели в транспорте и на улицах. Обязательно кто-нибудь да пристанет: где награды взял, пацан? Еще живы ветераны, получившие свои ордена и Звезды за Отечественную войну. Вспомнить хотя бы подвозившего их таксиста. Ему снова орденские книжки предъявлять? Золотую Звезду Героя ее статутом предписано носить постоянно, только кто знает о его награде? Ни в военкомате, ни в райкоме комсомола Борис о ней не обмолвился, лишь на ВТЭК показал орденскую книжку, чтоб доплату к пенсии получить.

По широкой мраморной лестнице Борис поднялся на второй этаж и зашел в приемную ректора. Секретарь проводила его в кабинет Оловникова.

— Ого! — воскликнул тот, разглядев награды на груди гостя. — Герой Советского Союза! Поразили вы меня, Борис Михайлович. Отчего в магазине были без Звезды и ордена?

— Так все пялятся, — сообщил Борис. — Неприятно видеть — будто я их сам себе надел.

— Вы еще и скромный, — покачал головой ректор. — Да другой бы гоголем ходил. Ладно, — он бросил взгляд на циферблат часов, — скоро выступление…

Он не договорил — в дверь кабинета постучали и вошла немолодая женщина. В руках она несла гитару.

— Познакомьтесь! — ректор встал из-за стола. — Секретарь партийной организации консерватории Валентина Тимофеевна Бастрыкина. А еще она заведующая кафедрой народных инструментов. Валентина Тимофеевна, это Борис Михайлович Коровка.

— Надо же! — сказала женщина. — Я не знала, что наш гость Герой. Мне сказали: будет пограничник, воевавший на Даманском. К тому же композитор и певец.

— Насчет Героя я и сам не знал, — ответил ректор. — Борис Михайлович об этом умолчал. Дайте ему инструмент.

Борис взял у женщины гитару и по сложившейся привычке подстроил струны. Увлекшись, он не видел, как за его спиной переглянулись ректор и заведующая кафедрой.

— Абсолютный слух, — шепнула женщина.

— Вчера заметил, — таким же шепотом ответил Оловников и добавил в голос: — Пожалуй, нам пора.

Бориса отвели в концертный зал, где вывели на сцену и представили присутствующим. Он посмотрел на аудиторию и немножко заробел. Места все заняты, даже приставные. Девчонки, мальчики, а еще — мужчины и женщины постарше. Последние, скорей всего, преподаватели. Силком сюда согнали, что ли? Или им и вправду интересно?

— Конфликт на острове Даманском случился не внезапно, — начал он, сглотнув. — Ему предшествовали провокации маоистов. Происходили они так…

Скоро он увлекся и забыл о робости. Рассказывал подробно, экспрессивно, жестикулируя, когда речь заходила об эпизодах боя. Заметив восхищение в глазах студенток, сидевших ближе, он распалился и пришел в себя, когда за дверью зала прозвенел звонок.

— Пожалуй, все, — он развел руками.

Аудитория зааплодировала — громко, от души. Борис хотел сойти со сцены, но на нее поднялась заведующая кафедрой и остановила гостя.

— Еще не все, товарищи! — объявила залу. — Борис Михайлович еще певец и композитор. Попросим его спеть для нас.

Она захлопала в ладоши, студенты поддержали. Борису принесли уже знакомую гитару и стул. Он сел и на мгновение задумался. Что им спеть, чтоб прочувствовали? Этим мальчикам и девочкам, выросшим в мирное время, трудно осознать, что такое война в реальности. Попробовать вот это? Он пробежался пальцами по струнам.