Божиею милостию, Мы, Императрица... - [2]

   - Я Вас умоляю, Генрих, ради всего святого! Обойдёмся без офици­альных славословий. В ближайшие дни мне придётся вы­слушивать множество официальных речей и поздравлений... Для меня Вы не только посланец кайзера, но, прежде всего, муж моей любимой сестры. Мне очень жаль, что наша Aunt Fuss не смогла приехать, я ведь бе­зумно скучаю по ней. Прошу, - ука­зала рукой на кресло.

   Удобно разместившись в роскошном кресле, принц Генрих пере­шёл на немецкий язык:

   - Увы, Аликс, для Ирены в её теперешнем положении дальние по­ездки не рекомендованы... Но я слышал, что уже завтра при­езжают

   Виктория и Людвиг.

   - Да, они будут уже утром, а к вечеру должны прибыть мой милый Эрни и Ducky. Вся семья собирается, кроме Ирены. Но я хочу спро­сить, какие новости Вы привезли, Генрих? И что, кроме своих по­здравлений, просил передать мне Вильгельм?

   - Аликс, что Вам сказать... Вероятно, Вы не хуже меня знаете, что вся Европа бурлит после тех событий, которые слу­чились в России за последний год. Суровое подавление мятежа в Фин­ляндии и студенче­ских беспорядков в Петербурге, а также усилившиеся го­нения на ев­реев, - всё это не могло не вызвать некоего возмущения, в том числе и в Германии. В газетах Вас всё чаще сравнивают с Иоанном Грозным, при этом задаваясь вопросом, самостоятельны ли Вы в принятии ре­шений, либо же такие решения Вам навязываются иными лицами.

   - Иными лицами? Не нужно быть провидцем, явно намекают на графа Игнатьева. Верно?

   - Именно о Вашем канцлере идёт речь, Аликс. Обществен­ное мнение считает именно его виновным как в излишней жес­токости, так и в тех притеснениях, которым подверглись евреи.

   Лицо Александры Фёдоровны покрылось пунцовыми пят­нами, губы мелко задрожали.

   - В Европе считают, что я должна была пощадить тех, кто замыш­лял цареубийство? Или пощадить финских мятежников, которые уби­вали русских солдат?

   - Газеты говорят об излишней жестокости, Аликс... Дело даже не в том, сколько людей было повешено либо расстреляно. Вы затронули интересы весьма могущественного клана, кото­рый давно уже опутал своими сетями не только всю Европу, но и Северо-Американские Штаты. Ротшильды, Гирши, Гинцбурги - все они обладают огром­нейшими деньгами, тем самым оказывая сильное влияние на многие прави­тельства. Даже наша бабушка Виктория была вынуждена два­жды назначать премьер-минист­ром еврея.

   Аликс нервно усмехнулась:

   - Вы не сообщили мне ничего нового, Генрих, я регулярно читаю лондонские, берлинские и парижские газеты. И я пре­красно понимаю, что общественное мнение создаётся еврей­скими издателями, на еврей­ские деньги. Слава Богу, что в Рос­сии с этим покончено! Я знаю, что в британском парламенте Россию уже назвали "империей зла", что в газетах меня име­нуют то "русским чудовищем", то "гессенской вол­чицей", но меня это мало трогает.

   - Аликс, я опасаюсь, что еврейские банкиры будут мешать Вам, бу­дут мстить... Россия может просто не получить займов, ведь те же Ротшильды контролируют банки не только во Фран­ции, но и в Герма­нии, Австрии и Британии. Россия может ока­заться в финансовой изо­ляции.

   - Мне интересно, видели ли Ротшильды карту России, ежели они собрались нас изолировать? Но скажите, а что думают о России в Германии?

   - Если говорить о Германии, то моего брата интересуют лишь до­брые отношения с Россией. Не буду скрывать опасений Вильгельма... У нас ещё памятны призывы покойного генерала Скобелева к войне с Германией.

   Аликс встала из кресла, медленно подошла к окну. Остано­вилась. Казалось, что она задумалась о чём-то важном. Обер­нувшись к принцу, Императрица произнесла:

   - В своё время несчастный Император Павел совершенно справед­ливо заметил: "Знайте, что в России нет важных лиц, кроме тех, с кем говорит царь и пока он с ними говорит".

   Заметив в глазах Генриха полное непонимание, продолжила:

   - Граф Игнатьев не определяет внешнюю политику Россий­ской Им­перии. Он верный слуга престолу и Отечеству, он мо­жет давать мне советы, но решения принимаю только я. Воля монарха есть воля Рос­сии. Что же касается генерала Скобелева, я считаю его незаурядной лично­стью и весьма сожалею о его столь ранней смерти. Я знакома с его высказываниями, Генрих, и должна заметить, что если они и были против кого направ­лены, то не против Германии, а против Австрии и Британии.

   - Ваш покойный свёкр тоже не особо жаловал Германию, Аликс. Он позволял себе обращаться с Вильгельмом, как с на­шкодившим мальчишкой.

   - Ну что же делать, если Вилли действительно частенько вёл себя таким образом? Ведь это не Петербург, а Берлин не пожелал продле­вать "договор перестраховки", не так ли? И это по­сле того, как Ваш покойный дед писал русскому царю: "По­сле Бога Германия всем обязана Вашему Величеству".

   - Аликс, у Германии имеются определённые обязательства перед Австро-Венгрией. Вероятно, это не по душе России, но не должно стать причиной раздора между нами.

   - Россия уже давно привыкла к чёрной неблагодарности Вены. Николай Первый спас Габсбургов во время венгерского восстания, и за это во время Крымской войны Австрия угро­жала присоединиться к союзникам. Даже после того, как рус­ская армия разгромила турок и освободила православную Бол­гарию, Австрия сумела выторговать для себя не только Боснию и Герцеговину, но и Нови-Базарский санд­жак. Я не счи­таю Австрию своим другом, другом России, но нас вполне устраи­вает существующий