Божественный лик Византии - [265]
Для полноты картины заметим, что когда Андроник III сверг деда и захватил власть, Нифонт настоятельно советовал тому отправить Андроника II в тюрьму или ссылку. Его горячее желание, едва ли достойное христианина, разделял другой патриарх – Исаия, упоенный низложением престарелого царя, с которым у него также неоднократно возникали конфликтные ситуации. Узнав о падении врага, он радостно восклицал, цитируя 57й Псалом: «Возвеселится праведник, когда увидит отмщение», подразумевая под праведником себя, а под отмщением, конечно, унижение старика василевса[1475].
Личность этого архипастыря Константинополя не лишена интереса, хотя и мрачного. В свое время, желая примириться с зилотами, император Андроник II возвел его, рядового монаха Святой горы Афон, не обремененного интеллектом, на патриаршую кафедру. Увы, вскоре выяснилось, что его нравственные качества не являли собой высокие примеры, и многие клирики открыто обвиняли Исаию в дурных поступках. И не без причины. Так, совершенно не заботясь о состоянии епархий, патриарх в 1324 г. провел через Синод постановление об обложении всех церковных округов денежным взносом на нужды Константинопольской церкви. Жесткий и непримиримый, он был беспощаден к врагам и донельзя злопамятен[1476].
Другую скандальную фигуру являл Афанасий I в годы своего первого патриаршества. Монах, с детства подвизавшийся в горах Гана, он спал на голой земле, не умывался и являл прекрасный пример аскета. Первое время всем казалось, что выбор царя удачен: ревнитель монашеской дисциплины, патриарх быстро очистил улицы Константинополя от праздно шатающихся иноков. Однако как человек, лишенный образования и даже стремления к нему, Афанасий I совершенно прекратил подготовку богословов, сочтя их просветительскую деятельность среди паствы излишней. Именно при нем была закрыта богословская школа, организованная патриархом Германом III и пользовавшаяся большим успехом у византийцев. Привыкнув во всем доверять только себе, он не одобрял коллегиальных обсуждений церковных дел и в итоге совершенно перестал созывать Синод, на который ранее приезжали многие епископы с мест, чтобы обсудить те или иные проблемные вопросы[1477].
Суровость столичного архипастыря настолько угнетала клир, что многие епископы, священники и монахи засы́пали царя жалобами на него. Тогда Афанасий I потребовал от василевса отряд солдат для защиты собственной персоны, но его требование не было удовлетворено. В ответ патриарх решил оставить престол, совершив перед этим наиглупейший поступок. Он написал анафему на всю царскую семью, архиереев, священников, высшее сословие и вообще на весь народ за то, что те не помогли ему удержаться у власти. Потом, не сказав никому ни слова, вложил эту бумагу в морскую раковину, а ее саму спрятал в расщелине храма Святой Софии. Иными словами, получилось, что патриарх проклял (!) всех христиан Византийской империи, но тайно.
Находка обнаружилась довольно скоро и совершенно случайно. Один мальчик во время игры заметил необычную раковину и передал ее клирикам храма, а те – василевсу. Пораженный царь немедленно вызвал к себе патриарха и потребовал объяснений, но тот только каялся, а заодно прощал своих обидчиков. Так закончилось его первое патриаршество. К слову сказать, и второе патриаршество Афанасия I не было лишено скандального оттенка.
Едва ли Иоанн XII Созопольский мог составить ему альтернативу. При Михаиле VIII он, тогда еще рядовой монах, категорически не принял Лионской унии и был сослан на Принцевы острова. По рекомендациям зилотов Андроник II вызвал его из ссылки и, пораженный благочестием аскета, поставил игуменом одного из столичных монастырей. Позднее василевс сделал Иоанна своим духовником, а затем – Константинопольским патриархом.
Однако сразу же после интронизации патриарх установил льготы для зилотов, а полномочия епископата резко ограничил. Не ожидавшие такого хода восточные архипастыри вышли с представлением к царю. По их словам, и это подтверждалось многими фактами, при любой обиде некогда кроткий монах бросал все дела и уединялся в монастыре. Он совершенно отстранил епископов от церковного управления, решая все вопросы в одиночку или при помощи советников из числа зилотов. Попутно выяснилось, что Иоанн не был чужд некоторых человеческих слабостей. В частности, патриарх поставил своего сына Ефрема на должность великого эконома Церкви – одну из главнейших в церковном управлении.
Император пытался сгладить конфликт, но вскоре сам стал объектом атак со стороны своего же бывшего духовника. Когда Андроник II Палеолог, опасавшийся попыток захвата царской власти третьими лицами, попросил Константинопольского патриарха издать синодальное постановление об анафематствовании всякого заговорщика против него и сына Михаила IX, то получил отказ. Иоанн ответил, что данная просьба не сообразна с канонами. Конечно, это была либо откровенная ложь, либо результат отсутствия образования у архиерея – такая практика издавна и постоянно существовала в Восточной церкви[1478].
Каллист, дважды занимавший патриаршую кафедру, являлся ревностным паламитом, желавшим обеспечить победу своей партии любыми средствами. Дошло, однако, до того, что не только противники исихастов, но даже лица, занимавшие нейтральную позицию, подвергались патриаршим гонениям. Суровый и строгий, лишенный какоголибо образования, он стал бичом для всех неугодных ему лиц, нередко патриаршим посохом избивая тех. Поссорившись со своим прежним благодетелем Иоанном VI Кантакузеном, он вынужденно оставил кафедру, но потом, после падения этого императора, был вновь возвращен на нее царем Иоанном V
