Божественное дитя - [9]

Но внезапно глаза у них открылись. От первой до последней страницы газеты были заполнены известиями о преступлениях, насилии, войнах и голоде. Быть может, выдался какой-то необыкновенный день? Нет, следующий номер ничем не отличался от предыдущего - каждое утро читатель получал очередную порцию мерзости. Так вот что ожидало их - хаос и террор. И это не считая ядерной и бактериологической угрозы, загрязнения окружающей среды, массовой вырубки лесов. Удрученные, они прекратили свои занятия, отключили наушники, перестали отвечать на вызовы и приказали не беспокоить их ни под каким предлогом. Фонтан и Мадлен не сочли нужным докучать им нотациями, поскольку успели привыкнуть к выходкам близнецов, - у этих маленьких гениев был переменчивый нрав и трудный характер. Однако Луи с Селиной никак не могли оправиться от пережитого шока: они еще только готовились совершить бросок в мир, но им уже была ясна жестокая истина. Их жизнь не будет одним лишь триумфальным шествием - придется столкнуться и с враждебными происками, и с собственной обреченностью на вырождение. При мысли о подстерегающих их опасностях оба содрогались.

Луи первым додумался до этой идеи: а что, если не выходить вообще?

- Останемся у мамы. К чему идти на бессмысленный риск? Здесь нам ничто не угрожает.

- Но, Луи, по истечении девяти месяцев уже невозможно пребывать в матке...

- Как-нибудь устроимся!

Селина напомнила ему о неизбежных последствиях: они задохнутся ввиду недостатка кислорода, будут страдать от голода, вырастут до такой степени, что разорвут материнское чрево. Луи не сдавался. Чем больше уговаривала его сестра, тем упорнее он сопротивлялся. Никогда в жизни не высунет он даже пальца в эту юдоль скорби.

- Не нравится мне существование, которое нам предлагают. Честное слово, меня это совсем не вдохновляет. Правда, правда! Подумай, ведь до нас родилось уже восемьдесят миллиардов человеческих существ! Какая банальность! Все, что могло, уже случилось - зачем затевать это вновь? Наше будущее станет всего лишь тупым повторением прошлого, время выварено и изношено, все ожидающее нас несет на себе печать былых веков и ушедших цивилизаций. Нет, лучше повременить с переездом. Быть может, через годик, если ситуация выправится. Жизнь дается только один раз. Значит, я должен ее поберечь!

Селина смотрела на вещи иначе. Хотя прочитанное в прессе ужаснуло ее, она смирилась с тем, что нужно родиться. В ней было слишком много честолюбия, чтобы согласиться на заточение в матке. Множество фундаментальных проблем требовало решения: например, следовало выяснить, что происходило в начальный момент, перед самым запуском Вселенной, а также свести воедино теорию относительности с квантовой механикой. Но подобные предприятия требовали преданной команды сотрудников, необходимых материалов, денег, лабораторий. Если она хотела заявить о себе, обеспечить хоть крупицу славы своему имени, надо было идти в мир.

- А коли уж совсем откровенно, - признавалась она Луи, - мне здесь жарковато. Очень большая влажность; мы вынуждены томиться в постоянном муссонном климате. Для размышлений мне нужен холод. И не хочу я этой липовой жизни, этой зависимости, этого сюсюканья над нами.

Во имя высоких целей она решилась на грандиозный выход в свет. А Луи, страшась одиночества, умолял ее - хотя и тщетно - не высовывать нос наружу.

* * *

Приближался великий день. Мадлен и доктор Фонтан со своими ассистентами понятия не имели о разногласиях в маленьком внутриутробном племени. Оба готовились к появлению на свет близнецов как к национальному празднику. Доктор уже пригласил на беспрецедентные роды целый ряд научных светил. Теперь таиться было уже ни к чему - настала пора сделать открытие достоянием гласности и пожать плоды трудов. Это будет признано настоящим подвигом, событием, которое можно сравнить лишь с высадкой первого человека на Луну. Мадлен изнывала от нетерпения поведать о своей хитрости мужу и родителям. Те, без всякого сомнения, простят ее, когда увидят результат. А Освальд сможет посостязаться с младенцами в способности быстро считать в уме.

Однако радость ее померкла, когда позвонил Луи.

- Здравствуй, малыш, как ты себя чувствуешь?

- Благодарю тебя, очень хорошо. Мне нужно с тобой поговорить.

- О чем же, малыш?

- Во-первых, прекрати называть меня "малышом"! Этими словами пусть пользуются всякие простушки, глупые мамаши-наседки! Я должен сообщить тебе новость, которая, вероятно, тебя огорчит.

- Что случилось, мой славный Луи? Ты поссорился с сестренкой?

- Мама, мы с Селиной не пререкаемся никогда. Из принципа. Тебе давно бы следовало об этом знать. Я хотел предупредить тебя только об одном родиться я не собираюсь.

Мадлен с нежностью хихикнула.

- Ты говоришь глупости. Что ты там задумал?

- Мне открылась истина, мама. Я отказываюсь родиться, потому что в мире все скверно, очень скверно, а жизнь полна мерзости и может вызвать только отвращение своим уродством. Я крайне этим огорчен, вот и все.

- Ты преувеличиваешь. Жизнь не так уж дурна. Бывают и хорошие моменты!

- Только слепцу позволительно проявлять подобный оптимизм!