Божественное дитя - [11]
- Только дух может преобразить плоть, все прочее заканчивается тухлятиной. Это дурной мир, Господь, сотворив его, сделал ошибку. Подлинная жизнь бывает до рождения.
Он умолял сестру представить, какая судьба ждет их на земле: им предстоит пройти путь от полной младенческой зависимости до старческого маразма, явив в промежутке пример юношеской глупости и тупого высокомерия в зрелые годы. Ни один возраст не имел преимуществ - любое развитие живого существа ведет к грязи и вырождению. Особую его ненависть вызывали младенцы, - быть может, оттого, что сам он был одним из них. Сага о пеленках и распашонках, эпопея подгузников и слюнявчиков - вот единственное, чем могут они гордиться.
Несчастные голыши, целиком занятые отправлением своих функций, не способные ни на что, кроме как сосать и срыгивать. В любой момент они могут подавиться каплей молока, при запорах им щекочут задний проход термометром, они бессмысленно плачут, поскольку не умеют артикулировать звуки, тащат в рот все, что ни попадется, - даже палец или карандаш, постоянно пускают слюни, приводят в такое остервенение родителей, кормилицу и соседей, что те мечтают их придушить, рождаются же голубого или синюшного цвета, поскольку попали из теплой матки на холод, плохо спят, страдают от рвоты, плавают в собственных испражнениях; сверх того, рискуют подцепить ветряную оспу или солитера, коклюш или плоскостопие, не говоря о самом худшем, когда их начинает целовать взасос какая-нибудь тетушка или бабка. И все это ради чего? Чтобы тяпнула крыса, укусила громадная собака или отвесила оглушительную оплеуху потерявшая терпение мама. Благодарю покорно! Это просто мошенничество, а вовсе не жизнь! Как случилось, что миллиарды живых существ позволили себя обмануть и что конца этому не видно? Положение людей столь ужасно, что им следовало бы совершить массовое самоубийство! Неужели вы полагаете, что хоть один младенец согласился бы родиться, если бы знал, что его ждет? Луи предпочитал отказаться от всего, нежели платить такую непомерную цену! Селина, как мы сказали, была с ним солидарна только отчасти. Она уже представляла, как сидит за письменным столом, листает научные журналы, как изучает фрагмент иридия, как силой своего ума повергает в смятение величайших мыслителей эпохи, - и ей казалось непонятным навязчивое стремление брата прицепиться к мелочам, сосредоточиться на пустяковых неприятностях. Надо твердо стоять на ногах, говорила она, закалять душу, крепостью уподобиться стали, превратиться в глыбу металла, согнуть жизнь так, как ломают камыш. Препятствия не могут лишить нас свободы, поскольку являются ее необходимым условием. Вслед за знаменитым философом она наставительно повторяла: вы существуете в мире, созданном вами для себя, а не в том, что сотворили для вас другие. Луи восхищался доблестью и благородными идеалами сестры. Однако некий тайный голос твердил, что слушать ее не следует. Пусть его считают мокрой курицей - ему плевать. Никаким усилием воли нельзя изменить порядок вещей: рождение означает первую победу смерти.
* * *
Наконец пробил час разлуки. Девочку не тронули ни уговоры, ни мольбы. Вот уже несколько дней жилище близнецов содрогалось в конвульсиях. Их трясло со всех сторон, так что невозможно было сосредоточиться. Они поняли, что настал великий момент. Луи и Селина простились с большим волнением прожив девять месяцев в тесноте, да не в обиде и открыв сообща мир культуры, они, разумеется, привязались друг к другу. Было решено поддерживать связь. Сразу же после рождения Селина приобретет беспроволочный телефон или коротковолновый радиоприемник, чтобы общаться с братом. Селина, впрочем, не сомневалась, что убедит и его когда-нибудь выйти наружу, - тогда она поможет ему при первых шагах к свету, научит избегать опасностей и ловушек.
- Прощай, Луи, - сказала Селина, - я иду на риск и соглашаюсь жить.
- Прощай, сестренка, береги себя. Возвращайся, если судьба окажется к тебе жестока. Главное же, не забывай, что мы оба - перл творения.
Тут близнецов подхватил чудовищный поток, и шейка матки раскрылась навстречу им. Их несло к узкому туннелю. В тот момент, когда водоворот уже начал засасывать Селину, она вдруг оробела и подумала: "Не могу же я вынырнуть совсем голой, мне нужно чем-то прикрыться". Она закричала, но вопли ее заглушил грохот изливающегося наружу водопада. Было мгновение, когда Луи чуть было не последовал за сестрой, но тут же одумался. Он предусмотрел все, чтобы избежать подобного несчастья: таща за собой плаценту, словно парашют, уцепился за складки матки и, повиснув над пропастью, переждал паводок. Мадлен в муках разрешения от бремени почти и не ощутила этот дополнительный толчок. Селина медленно вползала в родовой канал, и на черепную коробку ее давила узость этой трубы; ее тошнило, и она невольно глотала какую-то липкую слизь.
Неплохо для начала! Полагаю, сказала она себе, именно это и получило название родового травматизма. Господи, в каком виде предстояло ей появиться - никто не воспримет ее всерьез. Ей следовало уже давно потребовать "грин-кард", чтобы работать в Соединенных Штатах и набрать основных сотрудников уже in utero. A теперь она потеряет уйму времени на решение всех этих проблем. Также надо было получить право бесплатного перелета на всех авиалиниях. И чтобы не забыть, она завязала на пуповине узелок. Поскольку ей не терпелось поразить современников, она твердила про себя формулу, которую собиралась выкрикнуть во всю силу легких, едва окажется на свежем воздухе:
