Божественная игра - [37]

Сзади, на склоне холма, пыхтел попутчик Уильяма Дженнингса Гедеон Раввель, коротышка непонятной национальности и неопределенного возраста. В общем, средний такой человечек, но в то же время абсолютно неповторимы как по части внешности, так и по части повадок. Раввель остановился рядом с Дженнингсом — он едва доставал ему до плеча, но карликом не был, то есть пропорции тела у Гедеона были нормальные. Он, как уже сказано, обладал необычной, но совершенно непримечательной внешностью: светлые, с рыжинкой волосы, такие же светлые глаза, загорелое лицо. Может быть, одна из ветвей его родословной уходила в индейские семьи — что-то в загаре Раввеля было необычное, будто не от солнца он, а от природы.

— К чему так бежать? — жалующимся тоном спросил Гедеон, сбрасывая рюкзак на землю.

— К тому. Ну да ладно, отдохни немного. Черт, Гед, говорил я тебе, нет — все равно увязался. Не подумай ничего плохого, но в одиночку я бы уже давно был у Мак-Кинли.

— Уильям, вспомни мать! Вспомни, что она сказала перед… перед… Забыл уже, да? Так я напомню. Она сказала: «Гедеон, никогда, ни при каких обстоятельствах не вздумай оставить моего сына Уильяма, потому что человек он непутевый и обязательно все провалит!» Вот, что она сказала.

Уил отбросил окурок. В Нью-Йорке у него осталась фирма, производящая ковровые покрытия. И оставил он ее на попечительство… Эх, хоть не вспоминай. Фирма не слишком крупная, но доход приносит и популярность имеет. У Дженнингса сердце екало каждый раз, как он вспоминал офис с окном во всю стену на двадцать третьем этаже и скользкую морду… черт!

— Ладно, отдыхать ночью будем, пошли, — Дженнингс поднял рюкзак, закинул его на спину. Гед плелся рядом, умоляя идти помедленнее. Дженнингсу казалось, что он и не идет, а ползет. Вроде, и склон тут не очень крутой.

— И все же, Гед, лучше было бы тебе остаться дома. И за фирмой присмотрел бы. Это ж ведь не лавочка тебе, тут и желание, и умение надо. И голову на плечах.

Гедеон промолчал. Наверное, ему просто надоело спорить на эту тему. Гораздо больше удовольствия доставляло созерцание природы, ибо здешняя природа неповторима, как неповторима природа крайнего севера с густыми лесами и коротким, но ярким летом. Воздух был нереально чист. Просто не верится, что где-то на Земле еще может быть такой воздух — он прозрачнее воды в горной реке, он прохладный и резкий, немного колет легкие. В воздухе нет жизни, но ничто не сможет противостоять смерти с большим упорством. Темнели склоны гор, укрытые лесом, среди деревьев блестела вода — изредка, если хорошо приглядеться. Пожалуй, именно в таком месте можно предаваться размышлениям о вечном и о смысле жизни. Но Солнце клонилось к горизонту гораздо быстрее, чем дорога сбегала вниз по склону.

Миновал полдень, запылал и быстро отгорел закат, сгустились сумерки. Дженнингс развел костер, сложив из небольших камней кольцо. Костер будет гореть всю ночь и оставит на этом месте черный выжженный круг, ограниченный надтреснутыми булыжниками. Зато в следующий раз путник не станет зря ранить землю, а разведет огонь в этом же месте. Ужин состоял из консервов, хлеба и воды, набранной из источника неподалеку отсюда. У воды был необычный вкус — настоящая живая вода. Костер и сам бы не прочь уснуть, да будто понимал, что нельзя, что всю ночь нужно охранять людей. Следовало только изредка подбрасывать несколько еловых ветвей — они смолистые, и горят хорошо, и дым комаров отгоняет. Огонь не торопился, ел древесину, потихоньку пережевывая каждое волокно. Дженнингс лежал на спине и смотрел в небо. Ночь уже вступила в свои права и зажгла на небосводе огни звезд. Одна, казавшаяся самой яркой, указывала на вершину горы Мак-Кинли.

02

Я вдохнул чистый до остроты воздух — наконец-то! Наконец-то, после всей этой городской грязи и пыли я вдохнул настоящий, чистый воздух! И, что самое главное, впереди, в лучах утреннего солнца высилась цель моей поездки, моего путешествия — гора Мак-Кинли. Сколько раз я видел во сне эту вершину! Еще учась в школе, я представлял ее себе, думал, как взойду на самый верх, как ступлю ногой на… Пусть я не первый, это совсем не важно для меня. Я хочу коснуться вершины этой горы!

— Пойдем скорее! — глаза моего приятеля также загорелись азартом при виде грозного величества.

Мы схватили рюкзаки и, сопровождаемые недоуменными взглядами крестьян, согласившихся проводить нас от станции, сошли с дороги. Цивилизация еще не успела отхватить крохотный клочок дикой природы. Почему человек так безжалостен к своему же миру? Почему губит его, топчет ногами? Я не шел, я летел. Резкая смена обстановки на диаметрально противоположную, сам свет, которым было пронизано все вокруг прибавили мне сил. Казалось, я могу сутками идти, не останавливаясь, и не чувствовать усталости. И суровая красота, и холод в воздухе… Я бы остался здесь навсегда!

Мы шли рядом, глядя по сторонам. Сейчас наши сознания просто впитывали информацию — картины, звуки, запахи. Обрабатываться она, информация, будет потом. Я заметил, что Андрей трет пальцами что-то висящее на шнурке у него на шее. Спрашивать было неудобно да и не до такой степени разыгралось мое любопытство. Мало ли, может, просто привычка, как у некоторых грызть ногти. Но это оказался кусочек дерева — я увидел его в просвет между пальцами.