Босиком по 90-м - [28]

Окна нашего офиса смотрели на корпус политехнического института. Томные взоры студенток, уставших слушать лекции, то и дело обращались в нашу сторону. Словом, вечерами мы не скучали. Правда, Алику приходилось всячески изворачиваться. Его новая пассия Виолетта – та самая секретарь судебного заседания, – и впрямь, оказалась «строгой госпожой». Она всячески пыталась оградить Альберта от развратного влияния других женских особей. Но ведь была ещё и Ленка! Как выяснилось, прежняя любовница пробралась вечером к времянке Алика и через плохо занавешенные шторы подсмотрела его камасутру с секретарём судебного заседания. На следующий день жена начальника СОБРа заявила моему другу, что если он не бросит «свою новую шалаву», то она пожалуется мужу, что Алик её всячески домогается и не даёт проходу. В этом случае, дальнейшая судьба новоявленного Казановы была бы предрешена. От жестокой милицейской расправы его могло спасти только бегство из города. Так что теперь, чтобы встретиться с Виолеттой, Алик всё чаще и чаще просил ключ от моей съёмной квартиры. Но и Ленку не забывал. Её, как и раньше, он водил к себе.

Несмотря на свою «занятость», мой товарищ сумел заключить договора со всеми близлежащими аэропортами. Договорился он и о возможном получении под реализацию продуктов. Сыр обещали дать на молочном комбинате, яйцо и куриный фарш на красноленинской птицефабрике. А вот по поводу колбасы разговор на «Мясокомбинате имени Розы Люксембург» не получился. Директор распорядился не пропускать «вора Клейста» даже через проходную. Пришлось договариваться с другим предприятием.

Глава 11 Полюс холода

Теперь дело оставалось за мной. Я вместе с Викентием Закарпатским (он в авиакомпании взял отпуск без содержания) на рейсовом автобусе выехал в Краснодар и уже оттуда – в Якутск. Боинг 737 восхитил нас. Конечно, эту машину нельзя было сравнивать ни с одним отечественным самолётом такого класса. Разница, примерно, та же, что между «Жигулями» и дорогой иномаркой.

Погода стояла ясная. Внизу расстилалась бескрайняя тайга. Так и хотелось запеть старую, популярную в 60-е годы песню про «зелёное море тайги».

Только это романтическое настроение сразу исчезло, стоило распознать на заснеженной земле тёмные пятна брошенных когда-то сталинских лагерей. Я не ожидал, что через иллюминатор будут так хорошо видны печальные места человеческих трагедий. От каждой зоны тянулась узкая бесконечная просека, которая терялась в уже выросшем, покрытом снегом, лесе. Вспомнились рассказы Варлама Шаламова, «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына. Я читал, что в 1939 году, доставленные в Сибирь по железной дороге польские офицеры добирались до лагеря пешком и прошагали более тысячи трёхсот километров. И это при том, что все они были прикованы к длинному железному шесту, по обе стороны, которого шли две шеренги. До места назначения довели немногим более половины заключённых. Трупы не закапывали, а просто бросали в сугроб на съедение зверям, слегка закидывая снегом.

Через десять с половиной часов полёта Боинг пошёл на посадку. Температурная разница с нашим югом была колоссальная. Если в Краснодаре на момент вылета столбик термометра поднялся до плюс 9° C, то здесь он уже показывал минус 29° C. Время расходилось с московским на шесть часов.

К трапу самолёта подкатил «Икарус», и пассажиры проворно набились в его чрево. Автобус не отапливался. Багажа ни у меня, ни у Викентия не было.

При выходе из аэропорта я обратил внимание на странное здание, стоящее на возвышении прямо перед входом. Оно ярко освещалось четырьмя фонарями и напоминало собой небольшой замок, который к моему удивлению оказался туалетом. Я, конечно, не мог удержаться, чтобы не зайти внутрь. Со слов дежурной узнал, что он отапливается и построен по распоряжению мэра Якутска, дабы показать гостям города, что власти заботятся о населении. На мой взгляд, это выглядело глуповато, но всё равно лучше, чем в Красноленинском аэропорту, где уборная была на улице и попасть в женскую часть можно было через… мужскую. Сторожиха сначала заглядывала, нет ли представителей сильного пола, а потом со словами «Давайте быстрей, пробегайте!» разрешала дамам пройти. Если же в этот момент заходили мужчины, то она кричала: «Девочки, повремените, тут мужики. Я скажу, когда они выйдут». И те ждали… Вообще, для Красноленинской авиакомпании туалеты имели какое-то роковое значение. Ещё перед своим увольнением я переводил беседу немецкой делегации с руководством авиакомпании, которая прибыла в наш город для рассмотрения вопроса об инвестировании в аэропорт и комплекс ГСМ. Сотрудников, знающих немецкий язык, не оказалось, но поскольку гости прекрасно изъяснялись на языке Байрона, то в качестве переводчика вызвали меня. Всё шло хорошо. Все улыбались и были довольны друг другом. Пили чай, «Нарзан», угощались конфетами и печеньем. Стемнело. И вдруг глава немецкой делегации склонился над моим ухом и попросил, чтобы я провёл его в туалет. Я извинился, встал и вместе с ним вышел из кабинета директора. Каменный общий «дальняк» без света и каких-либо отделений, с дырками в полу размещался на улице, и убирали там раз в неделю, после приезда ассенизаторской машины. Естественно, ни о какой туалетной бумаге, тепле и комфорте и речи не было. Кроме того, всегда сохранялась опасность наступить не туда, куда следовало.