Ее маленькая тирада произвела на похитителя некоторое впечатление, и он, казалось, немного смягчился. В глазах его мелькнуло странное беспокойство, словно он только что сложил головоломку и у него остался последний кусочек, в котором нет прорези.
— Я думал, все зовут тебя Лиззи, — сказал он, недоуменно пожав плечами.
Она коротко вздохнула.
— Не все.
Но тот, кто натравил на нее этого маньяка, должно быть, называл ее Лиззи.
— Я предпочитаю, чтобы меня называли Элизабет.
Черт побери, с ее желаниями никто никогда не считался. Она запустила пальцы в свои спутанные волосы и откинула их назад. Она чувствовала себя совсем опустошенной, выжатой, как лимон.
— Можешь ты хотя бы отвернуться?
Лицо мужчины окаменело.
— Нет. Если ты прячешь…
— Клянусь тебе, у меня ничего нет. — Она широко раскинула руки, желая доказать, что говорит правду. — Пистолет — это все, что у меня было.
— Я не знал, что Лу вооружает своих людей. Ты хоть знаешь, как пользоваться этой штуковиной?
— Не твое дело, — огрызнулась Элизабет. — Послушай, у меня нет другого оружия. Ты меня хорошо обыскал. — Она все еще ощущала его прикосновения.
Мужчина засмеялся.
— Милочка, если ты думаешь, что это был хороший обыск, то ты заблуждаешься. Хочешь, я покажу тебе, что такое настоящий обыск?
Его слова подействовали словно ушат холодной воды. Пожалуй, он на это способен. У нее защипало в глазах. Элизабет посмотрела на пуговицы своей блузки. Ее холодные пальцы механически, будто нечаянно, расстегнули верхнюю пуговицу. Еще одну. И еще…
От этого занятия ее отвлекло грубое ругательство. Она подняла глаза и увидела, что похититель повернулся к ней спиной.
— У тебя тридцать секунд, — прорычал он и показал ей часы. — Давай начинай.
Через двадцать девять секунд, лишь только подол рубашки прикрыл ей колени, он повернулся. Элизабет любила эту свою старомодную ночнушку без рукавов, сшитую из тяжелого скользкого шелка, с кружевами на обтягивающем грудь низко вырезанном лифе. Обычно в этой рубашке она чувствовала себя привлекательной. Сейчас же она ощущала себя беззащитной.
Элизабет села на край кровати и сложила руки на коленях. Похититель продолжал смотреть на нее. Она же смотрела прямо перед собой, на старинный мраморный умывальник.
Мужчина подошел поближе, и Элизабет затаила дыхание. Но он просто поднял ее блузку из варенки и длинную юбку — обычная одежда женщин в «Авалоне» — и тайную набедренную кобуру.
— Это я сожгу, — сказал он, собрав все вещи в узел. — Теперь ты будешь носить только обычную одежду. — Он указал на груду ее вещей на полу.
С этой минуты?.. Значит, она будет жить?
Ее похитили. Всю излапали. Унизили. Запугали, как никогда в жизни. Настало время получить ответы на кое-какие вопросы.
— Кто ты, и что ты, черт побери, здесь делаешь? — медленно, размеренным голосом спросила Элизабет.
— Мы поговорим завтра. Ложись спать.
Она взглянула на двуспальную кровать. Потом на него. Он понял ее замешательство и ответил на безмолвный вопрос неприязненной усмешкой.
— Не беспокойся, милочка. Думаю, тебе надо отдохнуть.
Элизабет была благодарна за то, что он считал ее слишком замордованной, чтобы поддерживать беседу, но все равно чувствовала себя маленькой и жалкой.
— Давай ложись, — сказал он и, схватив ее за плечи, довольно грубо уложил. — У нас есть пара часов, чтобы поспать.
Мужчина сунул ее одежду под мышку и взял с ночного столика наручники.
— Нет! — Она попыталась сопротивляться, но безуспешно. Похититель, схватив ее за левую руку, приковал к витой металлической спинке кровати.
— Не надо! Я никуда не убегу.
— Без глупостей. — Он накрыл Элизабет одеялом и подоткнул его со всех сторон. — Я буду в соседней комнате.
Выключив свет, он направился к выходу. Но в дверях остановился, и зубы блеснули в темноте.
— Учти, Лиззи, я сплю очень чутко.
И вышел. Она осталась наедине со своими тревожными мыслями.
Лиззи. Только один человек называл ее так, даже после того, как она попросила его не делать этого. Но у Дэвида не могло быть ничего общего с этим психом.
Ей даже не позволили прийти на его похороны. Ей тогда позвонили…
Этот ужасный звонок! Ее попросили — нет, ей приказали — держаться подальше от церкви и от кладбища.
«Ты уже принесла достаточно зла. Наша семья не хочет, чтобы ты приходила».
Этот голос, неизвестно кому принадлежавший, неделями преследовал ее, до тех пор, пока она сама чуть было не поверила в свою вину.
«Он умер из-за тебя».
Элизабет подскочила на кровати, но наручники крепко держали ее. Она вспомнила! Да, она видела эти глаза прежде. Во всяком случае, на фотографии. Во рту у нее пересохло.
Теперь оставался только один вопрос. Что этот десантник собирается сделать с ней?
