Большой дом. Пожар - [42]

Ба Дедуш, старейший, пал к ногам Слимана Мескина, всем своим видом говоря о смирении и покорности. Их окутала безмолвная ночь, всеобъемлющая, непроницаемая.

II

Голос Зхур раздался во дворе. Вход в пещеру был озарен солнцем. Омар еще не вполне проснулся. Перед его закрытыми глазами мелькали блестки света. Он потянулся, чувство блаженного покоя разлилось по телу. Он не мог сообразить, где находится. Вновь донесся голос Зхур. Вплетаясь в ощущение жизни, этот голос еще усилил радость мальчика. Он почувствовал себя так же неразрывно связанным с Зхур, как изменчивая тень связана с ярким блеском дня.

Омар подошел, протирая глаза, к двум женщинам, сидевшим под фиговым деревом. Зхур притянула его к себе, обняв рукой за плечи. Мама подала кофе с молоком и положила ломоть хлеба возле чашки Омара. Мальчик высвободился из объятий Зхур.

— Оставь его в покое, — сказала Мама и спросила, обращаясь к Омару:

— Ты принесешь нам кукурузы?

— Да, сейчас.

— Не спеши, братик. Выпей сперва кофе.

Омар ушел. Природа купалась в утренней прохладе. Вдоль расстилавшегося за домом картофельного поля шла живая изгородь из кукурузы. Высокие стебли были закованы в латы остроконечных листьев. Растения зеленым покровом одевали землю, черпая из нее живительные соки. Мальчик проник сквозь их шуршащую стену и сорвал несколько початков. Желая убедиться, созрели ли они, он раздвигал усики и рассматривал зерна. Если они из белых становятся желтоватыми, как слоновая кость, кукуруза поспела.

Мальчик принес целую охапку похожих на веретена початков. Зхур уже развела огонь. Початки были очищены, ость с них снята. В печке оставались лишь раскаленные угли. На них-то и положили печь кукурузу.

Мама шепотом сказала мальчику:

— Желтый, старый и в пеленках… Отгадай или прочь ступай.

— Кукуруза! Кукуруза! — закричал он, не дав ей договорить.

Эту загадку все знали.

— Еще загадай! — потребовал мальчик.

Мама сказала:

— Стоит крепкий дом, живут негры в нем… Угадай-ка да получше, иль ударов сто получишь.

Обе сестры наблюдали за ним. Но сколько Омар ни ломал голову, он ничего не мог придумать.

— Арбуз, глупыш! — проговорила Мама и громко рассмеялась.

— Сто ударов! Сто ударов хлыстом! — распорядилась Зхур и сделала вид, что бьет мальчика. Омар, не сумевший отгадать загадку, нахмурил брови.

— Да, да, арбуз! — подтвердила она.

— Еще одну.

— Знаешь, что говорят? — спросила Мама. — У тех, кто любит болтать среди бела дня, рождаются шелудивые дети.

С таинственным видом она приложила палец к губам.

Обе женщины занялись своими делами; Омар остался наблюдать за кукурузой. Он раздувал огонь, махая над ним крышкой от чугуна. Время от времени он приподнимал початок и поворачивал его другой стороной. В печке то и дело раздавались звуки взрывов — это лопались кукурузные зерна. Мама убирала комнату, Зхур чистила овощи. Но скоро они обе вернулись и сели на корточки перед очагом.

— Дай-ка сюда, — сказала Зхур мальчику. — Ты спишь. Смотри, как надо делать.

Она взяла у него из рук крышку и стала с силою махать ею над огнем, который сразу ожил. Кукуруза начала лопаться вдвое быстрее.

Початки были опущены в соленую воду. Несколько минут спустя их вытащили обратно. Зерна плотно прилегали друг к другу, как ряды ровных зубов. Стоило откусить один раз — и рот был полон. Кукуруза приятно хрустела, у нее был вкус соли, муки и дыма.

Омара удивляло, что жизнь может быть так прекрасна и легка. В Верхнем Бни-Бублене он испытывал каждое утро прилив восторженной радости. Его сердце раскрывалось навстречу благоуханию, исходившему от полей. Он следил в траве за пробуждением насекомых, подмечал каждое их движение. Он растирал между пальцев листик дикой мяты и вдыхал запах земли, напоенной влагой. Сквозь веревочную подошву своих парусиновых туфель он ощущал, обильная ли выпала роса.

Солнце все больше завладевало землей.

В это утро в доме уже была закончена большая часть работы. «Не сходить ли поздороваться с соседками?» — подумала Зхур. Но в эту минуту с поля вернулся муж сестры — Кара. Девушке хотелось поскорее улизнуть, но пришлось подавить свое желание: она не смела уйти, когда он был здесь, хотя и досадовала на себя за это. Она встала и поцеловала ему руку в то время, как он проходил мимо. Зхур испытывала мучительную неловкость в присутствии Кара. А тут еще Мама, по горло занятая хозяйством, велела сестре подать ему завтрак. В этот час он всегда приходил есть, а затем снова шел в поле. Кара можно было встретить в поле уже на рассвете, он любил работать, когда ночь еще окутывала землю.

Девушка направилась в общую комнату; собственно говоря, это была пещера, у входа в которую возвели стену, так что получилось нечто вроде комнаты. Кара уже сидел там на низком табурете; спиной он прислонился к старому шкафу, разрисованному цветами и листьями. Зхур придвинула ему круглый столик, на котором стояли тарелка с ячменной лепешкой и горшок сыворотки. Пока он ел, Зхур двигалась по комнате, стараясь быть незамеченной. Минутами девушка видела его лицо и невольно вздрагивала; она не решалась открыто взглянуть на Кара, но ясно чувствовала на себе тяжелый взгляд этого человека — блондина с плоским лицом и бледным ртом.