Большое небо - [115]

Мужчина, но не мужчина с татуировками на шее. Это, однако, не означало, что он не желает ей зла. Кто его знает – может, он еще хуже.

Спустившись с лестницы, он присел на корточки, и заговорил с ней, точно с перепуганной кошкой, и сказал:

– Уже все хорошо, все закончилось. Меня зовут Джексон Броуди. Я полицейский.

Толстуха запела [146]

За кулисами было не протолкнуться. Все хотели посмотреть, как Соня станет гвоздем программы. В зале, напротив, отмечались лакуны (словечко мисс Рискинфилд, понятно) – местами кресла пустовали. Куча народу купила билеты, только чтоб увидеть Баркли Джека, и кое-кто даже требовал вернуть деньги, поскольку тот не явился.

– «Не явился»? – переспросил кассир. – Человек помер, господи боже. Вы особо-то его не корите.

Соня, однако, был весьма и весьма живой. И роскошный – в ярко-голубом платье с блестками и в пернатом головном уборе, еще выше, чем у танцовщиц кордебалета. Когда он выходил на сцену, одна танцовщица одобрительно свистнула. Соня отвесил ей книксен.

Номер развивался по накатанной. Соня выдал попурри из нескольких известных оперных арий – L’amour est un oiseau rebelle[147] из «Кармен», Un bel dì vedremo[148] из «Мадам Баттерфляй». («Они все филистеры, – говорил Соня, – но есть шанс, что хотя бы это они узнают».) Все арии женские, разумеется, для сопрано, и Соня скрежетал на верхах, подворачивал ноги на каблуках, прикидывался пьяным, прикидывался безответно влюбленным, прикидывался, будто ни в какую не умеет петь.

Это были музыкальные интерлюдии, – по сути, Соня выступал со стендапом и повествовал в основном о превратностях женской доли. Поредевшая аудитория откликалась как обычно – враждебность переросла в терпимость, затем в восхищение («Надо же, стальные яйца у чувака», – услышал Гарри), и в конце концов недружелюбие испарилось без следа.

Тут Соня взял паузу. Все держал ее и держал, и в зале повисла гробовая тишина – зрители не знали, чего ждать, напряглись даже. Соня глядел поверх голов, но взор его как будто обращался внутрь. Что с ним – он помер на сцене или грядет изумительная кульминация?

– Смотри-смотри, – шепнул Гарри Кристал.

Мурашки у него забегали еще до того, как зазвучала музыка. Хорошая фонограмма: единственное, чем могли похвастать «Чертоги», – хотя ни одна живая душа не знала, почему так вышло, – отличнейшая звуковая система.

Гарри увидел, как Соня вдохнул поглубже, а потом запел – поначалу тихонько, чего и требовал текст про сон, однако зрители узнали музыку почти мгновенно. Эта протяжная нота ближе к началу их успокоила.

Они очутились на знакомой территории – это же все-таки футбол. И более того, они в надежных руках – у мужика потрясающий голос. Он летел. Зрители закопошились, как птицы, и замерли, зная, что им сейчас явится диво.

Эта ария стала общим местом, коронным номером конкурсантов «Фактора Икс» и «В Британии есть таланты»[149], мелодия звучала из каждого утюга, но прекрасно извлекалась из знакомого контекста чемпионата мира. Просто для этого нужен большой мужик с большим голосом.

Гарри Сонино выступление неизменно трогало. В глазах у него защипало.

– Это от счастья, – заверил он Кристал, когда музыка пошла на крещендо.

На фонограмме женского хора – ангельский контрапункт – все на миг замедлилось. Но лишь на миг – и вновь стало нарастать. Все выше и выше. Задрожали звезды. Первое «Vincerò» прозвучало с замечательным хладнокровием, а затем накатило следующее

Vincerò,

а затем оно переросло в финальное, протяжное, парящее крещендо

Vincerò!

Соня триумфально воздел руки к богам. Боги глянули на него сверху и засмеялись. Звезды замерцали, точно блестки. Все повскакали с мест и зааплодировали. Ничего не могли с собой поделать.

– Vincerò, – сказал счастливый Гарри. – Это значит «Победа будет за мной»[150].

– И это правда, – сказала Кристал. – Победа, Гарри, будет за тобой.

Вот кого я хочу поблагодарить

Подполковника М. Кича, кавалера медали Британской империи, Королевский корпус связи (в отставке);

Малькольма Р. Диксона, кавалера Королевской полицейской медали, бывшего помощника инспектора Полиции Шотландии;

детектива-инспектора Энди Гранта, Служба столичной полиции;

Рубена Экви;

Расселла Экви, сохраняющего за собой титул бога всех средств передвижения.

Благодарность также причитается Марианне Велманс, Ларри Финлею, Элисон Барроу, Вики Палмер, Мартину Майерсу и Кейт Самано – все из Transworld. Камилле Феррьер и Джемме Макдонах из Marsh Agency, Джоди Шилдс из Casarotto Ramsay & Associates, Реган Артур из Little, Brown and Company (США), Кристин Кокрейн из Doubleday Canada и Ким Уизерспун из Witherspoon Associates. И наконец, хотя отнюдь не в последнюю очередь, моему агенту Питеру Стросу.

Возможно, я слегка исковеркала географию восточного побережья – в основном для того, чтобы персонажам, особенно Гарри, удавалось передвигаться по нему проще и быстрее, чем это обычно происходит в действительности.

За все ошибки, намеренные и прочие, отвечаю я.

Приношу свои извинения жителям Бридлингтона. У меня об этом городе исключительно счастливые воспоминания, и мне хочется верить, что там никогда не случалось ничего плохого.