Большое небо - [114]

– Кто?

Пару дней они отсиживались в гостинице в Харрогите.

– Чтоб я собралась с мыслями, – сказала она. – Такое ощущение, как будто я преступница.

– У меня тоже, – сказал Джексон.

Хотя он-то, говоря строго, и впрямь был преступником: он покрыл противозаконное убийство. Дважды. Сначала – когда доктор Траппер убила своих похитителей, а потом – когда полька убила Стивена Меллорса. Джексон ни о чем не жалел. Вообще. Он не виджиланте. Ну правда, честное слово.

Он прощался с Марли на перроне Йоркского вокзала. Марли возвращалась в Лондон «расхлебывать кашу». Подмывало посоветовать ей рассказать Яго про ребенка, но Джексон очень старательно учился не давать дочери советов. Он вспоминал, как Джулия скрывала от него Натана. История повторяется. Но ведь история только тем и занята, нет?

Ребенка, сказала Марли, она оставит. А Джексон и не знал, что это под вопросом. Она будет растить ребенка одна и при этом строить невероятно сложную карьеру?

– Ты сам-то себя послушай, дедуля, – рассмеялась она. – Ты какой-то луддит. – Но на сей раз она обзывалась хотя бы с нежностью. – И вдобавок у ребенка будет великолепный уход. Недосвойственники выложат круглые суммы, чтоб держать свою племенную кобылу под боком. – Она ткнула Джексона под ребра (весьма болезненно) и прибавила: – Вон мой поезд.

И исчезла. Отважная, подумал он. Ему тоже надо впредь держать ее под боком.

На ночь он поселился в дешевой гостинице. Ничего такого особенного ему не требуется – только чистые простыни и чтоб в душевом стоке не было волос. Завтра в бой – надо быть свежим.

Джексон двинулся в путь спозаранку. Поставил Миранду Ламберт. «Убегаю на всякий случай»[144]. Там, куда я еду, меня ждет беда, но я туда поеду все равно. Прямо-таки история его жизни. С дороги Джексон сделал звонок. Ее номера у него больше не было. Она не раз сменила работу, и он нагуглил ее новую должность, попросил дежурных в отделе переключить, и они переключили, хотя их пришлось поуговаривать – она теперь большая начальница, чужаки с улицы ей вот так запросто не звонят, а он-то сам ей кто теперь? Чужак с улицы и есть. Некогда между ними что-то было – искра, возможность. Вместе им было бы прекрасно, но они никогда не были вместе. Интересно, собака-то у нее осталась? Вместо себя Джексон подарил ей собаку. («Честный обмен», – сказала Джулия.) Как будто сто лет с тех пор прошло.

Своим именем он не назвался. Сказал, что он детектив-констебль Реджи Дич, – подозревал, что Реджи она помнит и ответит на звонок.

Она сняла трубку после пары гудков. Бесстрастная и деловитая.

– Суперинтендант Луиза Монро. Чем могу быть полезна?

Значит, имени Реджи она не засекла.

Он, оказывается, понятия не имел, что́ хотел сказать, хотел ли что-то сказать. Что ни скажешь, подозревал он, получится как-то бесповоротно. Он стоит на перекрестке, надо сделать выбор. Прилив или отлив?

– Алло? – сказала она.

Оба послушали пустую тишину, мгновение странной близости, а потом она перепугала его своими провидческими талантами.

– Джексон? – сказала она почти шепотом. – Джексон, это ты?

В конечном итоге выяснилось, что проще вообще не делать выбора. Джексон ничего не сказал и дал отбой.

На ум пришли слова из другой песни. Свобода – это все равно что нечего терять[145]. Но и с обязательствами та же петрушка. А Джексону хотелось простоты. Никаких привязок, никаких сложностей.

Проехав еще пару миль, он сделал другой звонок.

– Мистер Частный Детектив, – промурлыкал голос в трубке. – Ты не на прекрасной свадьбе с красивой дочерью?

– Не хочешь встретиться и выпить?

– С тобой?

– Да, со мной.

– Только выпить?

– Не знаю, – сказал Джексон.

(Он что, правда считал, что здесь все обойдется без сложностей? Кому он морочил голову? Себе, очевидно. Не прилив и не отлив – скорее цунами.)

– Ладушки. Да. Сейчас?

– Завтра. У меня сначала дела.

– Где?

– Не знаю. Не в «Мальмезоне».

– Ладушки. Пока.

Террасные дома в Мёрфилде. Много общего с обстановкой, в которой Джексон вырос. Выстроены из унылого гравелита, гостеприимством тут и не пахнет. В глубине дома семейства Броуди была маленькая буфетная, где проводила время его мать, «шикарная» гостиная с окнами на фасад, с неудобным диваном, на котором почти никто никогда не сидел.

И дверь в коридоре, а узкая крутая лестница за дверью вела в угольный подвал.

На улице стоял серый «пежо». Принадлежал некоему Грэйму Визи. Сорока трех лет. Номер сфотографирован Натаном. Отфотошоплен Сэмом Тиллингом. Данные в итоге предоставлены услужливой женщиной по имени Мириам из Инспекции автотранспорта в Суонси.

Джексон позвонил в дверь. Дом человека – его крепость. Всегда начинай вежливо, а уже потом постепенно переходи к таранам и гигантским катапультам. Или хватит один раз от души заехать в живот.

Он был крупный, и в поту, и с татуировками на бычьей шее, и, если б захотел, прихлопнул бы девочку, как муху.

– Мистер Визи? Мистер Грэйм Визи? Меня зовут Джексон Броуди. Позвольте войти?

Дарси Сли

Она услышала звонок в дверь и заорала во все горло, чтоб услышали. Когда умолкла, переводя дух, сверху донесся грохот, – кажется, там дрались. Она уже собралась снова заорать, но тут дверь в подвал открылась. В клине света кто-то спускался по лестнице. Сердце Дарси стиснул ужас. Она просидела тут семь дней и ночей – что такое ужас, она знала.