Большевики по Чемберлену - [18]

Индус сирдар обернулся к сагибу испанцу, ткнув рукой на парсиса:

— Вот!.. что с ним делать?

И, обращаясь к спокойно ожидавшему парсису, он объявил:

— Идите обратно и придете завтра, если во что бы то ни стало захотите открывать балаган… Сегодня у нас много других забот.

— Но я же должен хоть место арендовать, чтобы въехать в город…

— Вы остановились в гостинице?

— За городом, прямо на берегу. Гостиницы дороже стоят, чем вся прибыль балагана.

— Ну за городом и обождите… Для этого разрешения не нужно, а завтра внесете деньги, укажете, где будет ваш балаган и получите документ. Зря только вы сюда явились… Не до вас!.. — счел он необходимым предостеречь предпринимателя.

— Да что у вас происходит? — с удивлением спросил мнимый парсис, выдавая себя соответственно своему положению за ничего не подозревающего пришельца.

Чиновник вместо ответа махнул рукой.

Парсис пожал плечами и вопросительно взглянул на изучавшего его судью и хозяйничавшего здесь европейца, намереваясь уходить.

— Обождите, — остановил его испанец. Вы говорите, у вас нач-герл. Сколько их?

— Две тамилки…

— О-о-о! Тамилки — это женщины из женщин! — воспрянул испанец. Горячей цыганок! Хороши ваши балерины?

Пройда почувствовал, что балагану не миновать посещения его испанцем. Но вести себя так, чтобы вызвать подозрение у уездных властей и господствовавшего в канцелярии сагиба, все поведение которого свидетельствовало о том, что он является агентом правительства, было рискованно, ибо каждая нотка колебания в ответах ему, могла повести к гибели всего состава балагана.

Он поэтому без запинки, в тоне естественного хвастовства подтвердил:

— О, красота! Изюминки!

Испанец чмокнул губами и гордо объявил:

— Мое имя Дон Пабло Доморесско. Я по особому приказу выполняю здесь государственные поручения правительства. Но во всем городе здесь нет вероятно тамилок. Это хорошо, что ваш цирк ищет работы. С одним коллегой, приехавшим по тому же делу, что и я, мы после обеда придем к вашим танцовщицам. Есть у вас вино и место где станцуют нач-герл?

— Мы в цирковой палатке, сагиб-начальник! Оркестр только походный. Вина… если бы был буфет, но буфета при цирке мы никогда не имеем…

— Пустое дело вином стол зарядить… чтоб нач-герл приготовились. Вот деньги на вино и ждите нас. Иначе черт возьми, тут сдохнешь от того, что весь город прячется и прячет всех своих бегум и биби[9] от приезжих белых мужчин… — Бунтовщики!

Пройда взял бумажку в пять рупий, которую сунул ему разгорячившийся от предвкушения удовольствия, испанец.

— Что тут происходит? — испытал он теперь, испанца после его самоаттестации, прежде чем уходить.

— Что?.. Покоя не найдут себе… Судра и кули устроили бунт по подстрекательству националистов. Туземные канцеляристы бунт допустили, усмирить его не смогли, а теперь после экзекуции притихли и хотят поднять новый гвалт какой то…

— А! — понял мнимый балаганодержатель, кровопускание значит… Тогда я с цирком не останусь. Завтра же еду. Мне бунты на пользу не идут. Благодарю вас! — любезно поклонился он, поворачиваясь уходить.

Пройда сам улыбнулся бы своей самоуверенной естественности, с какой он играл роль владельца бродячего цирка, если бы у него не забота, вызванная намерением испанца прийти к нач-герл. Не теряя времени, он направился через рынок в балаган.

Но на рынке, однако, он снова на несколько минут задержался, проходя по рядам.

Здесь возле одной лавки он увидел своих спутниц-танцовщиц, под предлогом производства покупок успевших уже обойти полгорода и завести знакомство с отысканными ими двумя-тремя товарками по профессии.

Подойдя к девушкам, Пройда серьезно сказал им:

— Кончайте ваши рысканья и идите сейчас же домой. Нужно кое к чему приготовиться. Где Партаб-Синг?

— Партаб и Сан-Ху узнали что-то от знакомого, которого здесь встретил Сан-Ху и сказали, что пойдут по важному делу. Они что-то замышляют.

Действительно, Партаб-Сингу и Сан-Ху удалось тем временем установить нечто такое, что сразу могло ввести группу Пройды в городские дела и связать товарищей с главными действующими лицами происходящих событий.

Когда все уходящие участники отряда собрались в палатке, успевший уже с Вагонеткой искупаться Петряк схватился за сумки с продуктами и поставил ящик, за который должны были сесть для совета и взаимного осведомления взрослые члены группы.

Пионер, устроивший с Граудиным перед отправлением из Москвы проделку по временному изъятию письма из поповского стола, кивнул головой облаченному, как и он в одни штаны ненаглядышу вдовы уборщицы из кооперативного магазина, смешившему вместе с миловидной наивной Первин китайца Сан-Xу рассказом о налете ребячьей шайки на нэпачей, когда пионеры шли на вокзал и с фамильярной выразительностью призвал приятеля к порядку.

— Брякало! Идем, посмотришь за берегом, а я расположусь возле дороги.

Ерка Чекарев вскочил и последовал за Вагонеткой наружу, для того, чтобы не допустить возле палатки какого-нибудь случайного подслушивания.

Пройда сел перед ящиком, который немедленно окружили и остальные остававшиеся в палатке, и сперва неспособная на вид к скрытности Дадабай, а затем Сан-Ху и Партаб-Синг начали свои сообщения, важность которых усиливалась их осторожным изложением.