Большая семья - [22]

— Вернемся, Ульяна!.. Вернемся домой… — просил он.

Ульяна решительно вырвала руку, прыгнула в лодку, веслом оттолкнулась от берега. Налетевшая волна высоко задрала нос лодки и, как легкую щепку, бросила в темноту.

Оглушенный, подавленный, он остался на берегу. По вискам, по телу потоками стекала вода, но он не чувствовал холода. Он стоял под дождем, одинокий, покинутый. Потом рванулся вперед, вбежал по пояс в реку и, протянув руки над водой, что есть силы закричал:

— У-у-у-ля-а-а-а!

Вспыхнула молния. На миг он увидел Ульяну в лодке на гребне высокой волны. Но только на миг… А затем снова все окутал мрак; свист ветра и шум дождя заполнили все вокруг.

Долго стоял он в воде, обдаваемый колючими брызгами. Совесть и страх боролись в нем. Он мог бы переплыть реку и снова прижать к лицу горячие ладони жены, но страх оказался сильнее всего. Он бежал, бежал назад, не таясь более, не соблюдая осторожности, звонко шлепая ногами по лужам.

Домой вернулся измученный и насквозь промокший. В голове стоял невообразимый перезвон, как будто разом звонило много колоколов. Тело ныло от усталости и озноба. Слабо повинующимися руками он снял с себя мокрую одежду и лег в постель. Едва сомкнул тяжелые веки, как Ульяна предстала перед ним. Она стояла посредине реки, и волны послушными овечками играли у ее ног.

Всю ночь он не мог согреться. А утром начался жар. Куторга часто впадал в беспамятство, громко звал Ульяну. В обед зашла Дарья Филимоновна. Она ничего не спросила о дочери, приготовила еду.

— Лежи, не поднимайся, — приказала она. — Вечером зайду проведать.

Дни тянулись медленно и тоскливо. Он лежал в постели, иногда надолго впадая в дремоту. Дарья Филимоновна заходила часто, и это был единственный человек, которого он видел у себя за все время болезни. Однажды пришел немецкий комендант. Говорил дружелюбно, а прощаясь, подал руку. Комендант выразил желание, чтобы Куторга как можно скорее выздоровел и опять сел за бухгалтерские книги.

Куторга не хотел итти на работу. Он желал остаться незамеченным и как-нибудь переждать. Поэтому, и выздоровев, он долгое время притворялся больным. Он ждал, что немцы вместо него найдут кого-нибудь другого. Но они упорно дожидались прежнего, опытного счетовода. А когда им надоело ждать, они пригрозили Куторге расстрелом. Что ему оставалось делать?

В селе он знал всех наперечет — комсомольцев, активистов, семьи красноармейцев и партизан. И он не выдал ни одного человека.

Однажды на заборах появились написанные от руки листки со сводкой Советского информбюро. Куторга догадался, чьих рук было это дело. Но, конечно, и глазом не моргнул, что знает подпольщиков. А когда услышал, как комендант приказал расстрелять десять первых попавшихся жителей Зеленой Балки, если еще хоть одна листовка появится в селе, немедленно отправился к Быланиным и шепнул Татьяне, чтобы та прекратила опасное занятие. Был и другой случай. У соседей скрывался раненый лейтенант Красной Армии. Куторга знал об этом, но виду не подавал. Правда, он знал и другое: лейтенант был при смерти, и спасти его могла лишь срочная помощь, которую один только Куторга, возможно, мог бы найти. Но рисковать для этого надо было многим…

Куторга считал свое поведение во время немецкой оккупации безупречным. Ко всему тому он спас жизнь красноармейцу-разведчику. Об этом у него в кармане хранилось свидетельство. Конечно, если сказать правду, все произошло помимо его воли, но это не имело значения. Случилось это в первые месяцы немецкой оккупации. Как-то раз поздним вечером в хату к нему ворвался неизвестный молодой человек в ватнике. Поспешно захлопнув за собой дверь, он взволнованно проговорил:

— Спрячьте меня!.. За мной гонятся немцы… Спрячьте куда-нибудь…

Это было похоже на удар грома среди ясного неба. Первое, что представилось Куторге, была высокая виселица посреди площади. Он так растерялся, что продолжал сидеть на лавке, бессмысленно уставившись на непрошенного гостя. Юноша в ватнике спустил скатерть до полу и спрятался под столом.

Все остальное было похоже на смутный сон. Вошли два немца с автоматами. Один из них узнал Куторгу, спросил его: не видел ли он шпиона? Куторга ответил отрицательна. Немец выругался, быстрым взглядом окинул хату и выбежал. За ним последовал второй.

Красноармеец горячо поблагодарил Куторгу.

— Век вас не забуду, товарищ, — сказал он, пожимая его дрожащие руки. — Совсем было засыпался. Если б не вы — крышка!..

Красноармеец рассказал, что он родом из далекой Сибири, что там у него престарелая мать и маленькая сестренка. Куторга напряженно думал, как бы поскорее сбыть с рук опасного гостя. Куда-нибудь, лишь бы его не было в доме.

— Вот что, милый, — сказал Куторга, — здесь тебе оставаться опасно. Очень опасно. Они вернутся. И, может быть, скоро. Поэтому нам надо спешить… — Он встал и решительно взял красноармейца за руку. — Пойдем, я покажу тебе дорогу.

Они вышли во двор и через задние ворота прокрались на огород.

— Кукурузником дойдешь до речки, потом на тот берег. Или вплавь, или через мост. Только через мост опаснее…

Красноармеец еще раз поблагодарил Куторгу и скрылся в кукурузе. Дул легкий ветер, шумели высохшие листья, скрадывая шорох шагов. Куторга набросил крючок на ворота, задвинул засов и вздохнул с облегчением: пусть никогда больше он не увидит этого человека, из-за которого чуть не попал в беду.