Большая Ордынка - [54]

— А вы? Куда вы едете? — обратилась к ней Женя.

— В Овинду, — ответила та.

— В Овинду? Это дальше, чем нам? Через перевал? А к кому? — и она хитренько улыбнулась. — Вы актриса?

— Нет, — ответила Ольга Николаевна, — я врач.

— А я думала актриса, — разочарованно сказала Женя. — К кому вы едете, расскажите, — допытывалась она.

— Длинная история.

— Интересная, наверно?

Ольга Николаевна не ответила.

Все молчали. Но это продолжалось недолго. Женя вынула «Мишку» из сумочки и протянула водителю.

— Хотите конфету?

— Не хочу, — сурово ответил он.

С неба начала сыпать мокрая крупа, стало скользко, машину вертело во все стороны. Мимо белели поля, пробегали поселки с беленькими мазанками, длинный белый путь лежал впереди.

Ольга Николаевна смотрела на широкую спину водителя. «Знакомая, добрая спина».

Невесело дребезжали створки дверей. Во все щели отчаянно дул ветер.

— У меня есть одеяло, — сказал водитель, — если замерзнете, скажите.

— Замерзаем! — сказала Тамара, и водитель вытащил из-под себя старое солдатское одеяло, которым она жадно укутала ноги себе, а потом Ольге Николаевне. Начали заниматься подсчетом часов и километров. В Мирополь при удаче могли бы поспеть часам к восьми вечера, но гололед снижал скорость. Положение становилось тревожным.

Водитель молчал. Навстречу неслись грузовые машины, и их трепало в разные стороны. Промозглый ветер становился все сильнее.

— А вдруг вы не успеете к двенадцати вернуться, — сказала Женя. — Ой-ой-ой, жена будет волноваться…

— Не знаю, ничего не знаю.

В поселках у шоссе зажигались огни. В окнах мелькали разукрашенные елки. На улицах не было народу. Очевидно, все уже собрались по домам. Машин на шоссе тоже не стали встречать. Совсем стемнело. Поднимался туман. У поворота на Сеченск он сделался густым как молоко, и машина ползла, как черепаха.

Навстречу прорвалось такси, его определили по зеленому глазку. Водитель отсигналил, остановил машину, вылез и подошел к таксисту. Он довольно долго вел переговоры, и женщины заволновались. Тамара вынула из сумочки и начала есть бутерброд с ветчиной.

— Надо бы предложить водителю, — сказала Ольга Николаевна. — У меня ничего, кроме двух апельсинов…

Водитель вернулся мрачный.

— Дело труба, — сказал он. — Дальше не поедем. Такси возвращается из-за тумана. Сплошная стена. Делать нечего, придется ночевать в Сеченске. Будем куковать до утра.

— Это невозможно! — воскликнула Женя.

Тамара сказала:

— Нет, нет, это невозможно. Вы должны нас везти! Мы нигде не будем ночевать, ни за что!

Водитель рассердился:

— Я не буду рисковать вашими жизнями, машиной, своей жизнью, наконец. Куда я вас повезу? Видите — молоко.

Такси проехало мимо, поворачивая в Сеченск. Таксист крикнул:

— Валяй за мной, к гостинице.

Но Женя схватила водителя за руку.

— Не поворачивайте! Все пропало! Ну, что вы делаете с нами? Поедемте.

— Я говорю вам, ехать нельзя. Разве сами не видите, что делается. Что я враг себе и вам?

Ольга Николаевна молчала. Женя начала всхлипывать. А Тамара приподнялась на сиденье, уронив одеяло с колен, обхватила водителя за плечи руками и начала просить его, отчаянно и исступленно:

— Не надо в Сеченск. Ехали и будем ехать, ничего не случится, не бойтесь. Вы такой смелый, рискованный и вдруг испугались. Поедемте тихонько, совсем тихонечко. Умоляю вас!

Водитель не сдавался. И тогда Ольга Николаевна сказала:

— Нелепо было выезжать из Крыльска, чтобы заночевать в Сеченске. Вся игра теряет смысл. Я уговаривать не стану, отлично знаю, как трудно ехать и что четыре жизни в ваших руках, но бывали у нас с вами ситуации и посложней. Вы отличный водитель, а потом я могу вам помогать. Надо только следить за краем шоссе из окна, и я за это берусь. Мы поедем очень тихо. Если ночевать в Сеченске, вы все равно домой не попадете. А нам… уж лучше встретить Новый год в машине, продвигаясь вперед, чем свернуть куда-то с дороги. Вы просто устали, передохнем. Съешьте бутерброд с ветчиной, Тамара вас угостит. А у меня для вас есть апельсины.

И опять водитель не устоял. Он только буркнул в ответ, что есть не будет. Машина покатила по шоссе. Женя и Тамара притихли, а Ольга Николаевна опустила стекло — оно заледенело — и высунула голову, чтобы следить за обочиной. Водитель притормозил машину.

— А ну-ка, Женя, пусти Ольгу Николаевну вперед. Тут потеплее, — сказал он. — Вот тоже… уселась… — добавил шепотом.

— Нет, нет, — сказала Ольга Николаевна, — здесь хорошо, я знаю, как надо.

Спокойным ровным голосом она подавала команду:

— Правее, правее, прямо. Левее, левее. Обочину не вижу. Вот так. Прямо.

Машина медленно, по верно продвигалась вперед. Холодный влажный ветер насквозь пробивал ее, и Тамара перетащила на себя все одеяло. Вся закуталась в него, в это старое солдатское одеяло. Женя задремала. И только голос Ольги Николаевны беспрестанно подавал команду.

Так в течение нескольких часов они прорывались сквозь клубы тумана, который все густел.

А потом вдруг поднялась луна, и туман начал таять.

Подъехали к заправочной станции. Остановились. Водитель, мрачный и осунувшийся, заливал бензин. Женщины вышли для разминки. Промерзшие, голодные, они, оглядев друг друга, ужаснулись.