Большая Книга. Том 1. Имперский сирота - [97]

– Да.

– Держишься крепко за поручни. Одной взялся, вторую переставил. Ну, вперед!

…Кабина БелАЗа ничем не хуже кабины самолета, вот какой вывод сделал из этого путешествия обалдевший от счастья Яс, хотя в кабине самолета еще ни разу не сидел.

Василий еще говорил ему что-то о чудесах этой огромной машины, но Яс уже не слушал. Он смотрел вниз на маленького дядю Женю и старался переварить в голове цифру в семьдесят пять тысяч кило. Сам он весил около тридцати пяти, получается, что же? На этот самосвал можно уместить две тысячи таких, как он? В его школе во всех классах столько учеников не наберется. Даа.

С видимым сожалением Яс спускался обратно на грешную землю.

– Спасибо, Василий! Теперь у нашего парня улыбка до ушей до вечера не исчезнет. Ладно, Яс, пошли, мне еще надо с подрывниками несколько вещей обсудить. Видишь, воон там они готовят завтрашнее представление? И дядя Женя показал на другую часть карьера, где он сужался и образовывал подобие каньона. – Пошли, не так много времени у нас.

– Дядя Василий, спасибо вам большое-пребольшое, – очень серьезно сказал Яс. – Мне все пацаны в школе завидовать будут. И во дворе.

– На здоровье, малой! Ну, бывайте, ребята! – И Василий полез обратно в небо к своей кабине. Взрывы и кабина БелАЗа в один день – за что ему такое счастье?

И им снова пришлось идти если не полчаса, то уж минут пятнадцать точно. Пока Зазубин разговаривал с серьезными, с одинаково острым взглядом на загорелых лицах мужчинами в белых касках, Яс заглянул в одну из узких глубоких ям, вырытых в большом количестве вдоль скалы, ограничивающей русло каньона. Он ожидал увидеть нечто вроде порошка, наподобие той селитры-удобрения, раствором которой они в школе пропитывали газету, чтобы сделать ракету. Газета, пропитанная селитрой, на одном конце обматывалась плотно фольгой, затем проволокой приматывалась к тонкой щепке, втыкалась в землю и – вуаля – космическая ракета готова. Летала она со свистом и довольно высоко, на 100% оправдывая затраченные на ее изготовление усилия. Но эта селитра была другой. Белые гладкие гранулы, как карамель «морские камушки». Интересно, подумал Яс, если от чайной ложки раствора селитры столько веселья, что же будет от такого ее количества? Дядя Женя закончил свой разговор с подрывниками, и они поехали –уже на машине подрывников, открытом «газике», обратно наверх, туда, где был их Газ-66 и, как теперь понял Яс, вообще весь центр управления завтрашним взрывом.

Обратно доехали быстро. Сверху прекрасно выло видно всю противоположную часть каньона, где была заложена взрывчатка. Геологи расположились на брезенте прямо на земле, а Ясу, маме и себе дядя Женя принес из машины раскладные стулья. Как в кино, только светло, подумал Яс, сидя рядом с мамой и держа ее руку в своих ладонях. Было около одиннадцати утра, солнце уже взошло довольно высоко, но еще не успело до звона нагреть балхашскую степь, и ветерок был нежный и теплый, без полуденной духоты. Было очень тихо. В воздухе слышалось только ленивое утреннее краснобайство геологов, негромкие хрипы рации у старшего из них, на чьей машине они добрались до базы, да редкий птичий свист. Приготовьтесь, сейчас начнется, сказал дядя Женя и улыбнулся. Яс на всякий случай сжал поплотнее мамину ладонь. И началось.

Раздалась сразу серия взрывов, отдельных, но настолько частых, что они сливались в густую сплошную очередь, образуя нескончаемый грохот. Как если бы в небе одна за одной, но почти одновременно ударило несколько десятков молний. Их молнии были не в небе, а под землей, на противоположной стороне карьера, но гром от них был не меньше небесного. И тут же вверх полетели камни. Да не просто камни, целые скалы! Обломки породы парили в воздухе легко и бесшумно, как астероиды в фильме про космос. Два из них, крупные и округлые, летели прямо на них. Они уже прошли свой апогей и теперь двигались к ним сверху вниз, как будто и вправду из космоса, и от этого зрелище было особенно завораживающим. Через секунду Яс был схвачен мамой в тесные объятия, которая, несмотря на уверения геологов, что до них не достанет, все же решила от греха отойти на десяток метров вглубь от края плато. Но Ясу этот мамин маневр нисколько не помешал наблюдать за полетом камней. Траектория их начала снижаться, уже было понятно, что до них камням не долететь, и мама опустила Яса на землю. Шоу с камнями продолжалось совсем недолго и закончилось так же внезапно, как и началось, но для Яса оно было самым ярким зрелищем, что он до сих пор видел. Энергия бесконечного Космоса, пробужденная магией геологов, пусть и в меньших масштабах, ожила и явила себя его взору. Даа. Он будет чемпионом по сочинению «как я провел лето». Это уже понятно. Дядя Женя оказался прав, до отхода ко сну улыбка не сходила с лица Яса.

Остаток отпуска их семья провела на берегу Балхаша, неподалеку от домика водомера-рыбнадзорщика, имени которого Яс так и не узнал. Яс, как обычно бывает в детстве, очень быстро подружился с его детьми, Машей и Васей, и с его двумя тазы*, Догоняем и Вертухаем. Яс тогда был слишком мал, чтобы оценить высокую поэтику собачьих кличек, но красота и утонченная грация этих собак, понятная даже неискушенному глазу ребенка, завораживала. Яс дни напролет играл с этими умнейшими кобелями вместе с Машкой и Васькой. Их безымянный отец, как и всякий, наверное, уважающий себя инспектор рыбнадзора, на рыбных продуктах для своих детей не экономил, так что на его немудреном кухонном столе, накрытом выцветшей клеенкой постоянно стояла глубокая тарелка с черной осетровой икрой. Василий с Марией во время обеда, на который теперь всегда был ими зван и Яс, не стесняли себя в толщине намазываемого икряного слоя. Их бутерброд в разрезе был примерно таким: половина хлеба на половину икры и между ними – тонкий слой сливочного масла. Яс тоже очень быстро оценил данную пропорцию и всегда старался ее придерживаться. Во время обеда ими съедалось обычно примерно четверть тарелки, а назавтра она опять была полной. Яс вспоминал сказку про «горшочек, вари», но тут магия была вообще замечательной, потому что – куда же какой-то каше тягаться с осетровой икрой? Отец-рыбинспектор, напротив, икре предпочитал балык, благо его коптильня-сарай располагалась тут же, рядом с домом.