Большая Книга. Том 1. Имперский сирота - [96]

Саяк. Продолжение

Зазубины-Возники приехали к месту завтрашнего взрыва на их родном и надежном Газ-66 ближе к вечеру – карьер располагался довольно далеко от места их рыбачьего рая, километрах в девяноста. Хоть дядя Женя и ехал довольно быстро, но степная дорога – это вам не асфальт, на грузовике больше сорока ехать не очень-то комфортно. Впрочем, они и не спешили, взрывать будут только завтра. Поэтому в обед семья сделала еще одну небольшую остановку в месте, где ангел Балхаша сваял очередной живописный пляж между приветливых сланцев. Искупались. Яс никак не мог привыкнуть к воде, ее не голубому, а изумрудному цвету издалека и хрустальной чистоте вблизи. После купания мама накрыла на стол, чему вечно голодный Яс был несказанно рад, потому что очень полюбил их тушеную баранину с гарниром из молодой картошки с тонкой, как пергамент кожурой-мундиром. После обеда еще разок вдумчиво и без спешки искупались, и прибыли на место нисколько не уставшими от почти сотни километров, пройденных по пыльной раскаленной степи.

Дядя Женя поставил грузовик на противоположной от взрывов стороне карьера, на возвышении, так что им был прекрасно виден огромный рукотворный каньон, распаханный экскаваторами за полвека настолько, что огромные БелАЗы внизу казались игрушечными моделями. Яс поэтому вначале и не удивился их величине – перспектива карьера скрывала реальные размеры. Близкое знакомство с этим чудом советского автопрома ему предстояло только завтра. На закате карьер-каньон выглядел тоже сказочно, под стать местным пустынным пейзажам, и у Яса даже возникло чувство, как будто он попал на другую планету, например, на Марс. Скорпион на камне, увиденный им недалеко от их лагеря, только усилил впечатление, хоть Яс и испугался своего зодиакального аватара до полусмерти. Не так далеко от их 66-го стояло еще несколько палаток, откуда тотчас вылезли какие-то мужики, увидев, что кто-то они приехал. Подошли, заулыбались, стали здороваться, а один нырнул обратно в палатку и через мгновение вынырнул с бутылкой «Пшеничной», но дядя Женя, тоже с улыбкой, отрицательно покачал головой, мотнув в сторону их шестьдесят шестого, где через окно было видно, как мама разжигает плитку.

Геолог поднял вверх большой палец и отнес бутылку обратно. Они о чем-то потом говорили, весело смеясь, но Яс не вслушивался в разговор, предпочитая наблюдать за игрушечными грузовиками внизу карьера. Солнце, между тем, клонилось к горизонту, и вот уже мама зовет его к машине. На ужин – жареная на этот раз картошка с неизменной любимой бараниной, посыпанная сушеным укропом. Сладкие огромные помидоры, которые они загрузили еще в Балхаше, сладкий чай с ванильными сухарями – да такой ужин он готов есть до конца их отпуска! Солнце село совершенно незаметно. Удивительно, как моментально тут темнеет. И опять вверху – бесконечная бархатная подушка для иголок, бездонное, окутывающее тебя с трех сторон небо. Этой ночью огромные звезды во сне летели прямо на него. Яс проснулся от рассветного солнца, светившего через стекло машины ему прямо в лицо. Он зажмурил глаза. Все внутри сладко ныло от предвкушения Большого Взрыва, хотя об этой теории он тоже пока ничего не знал.

После завтрака они с дядей Женей пешком спустились на дно карьера. Мама предпочла остаться в машине, а Яс предложение прогуляться воспринял с огромным энтузиазмом. Хоть спуск в карьер и занял добрые полчаса в одну сторону, он ни на секунду об этом не пожалел: наконец-то есть возможность рассмотреть БелАЗ вблизи! Одно его колесо было выше Яса раза в два, а к кабине водителя вела полноценная лестница.

– Василий, покажи парню кабину? – попросил Зазубин, очевидно, знакомого ему водителя. – Будет что в школе рассказать в сентябре.

– Жень, я бы рад, да запретил начальник смены строго-настрого, – улыбаясь в тридцать два прокуренных, желтых, но крепких зуба ответил шофер. – У нас тут один барышню на прошлой неделе прокатил, а она, когда спускалась, с лестницы кувыркнулась. Ногу сломала, хорошо, не убилась. Высота-то с двухэтажный дом. В гипсе теперь прыгает. Директор комбината узнал, всыпал ему по гланды. Выговор с занесением, премия, значит накрылась. Короче, сказал, если увижу постороннего в кабине – все без квартальной премии, если по-хорошему не понимаете. ТБ есть ТБ. И, повернувшись, уже Ясу:

– Так что не обессудь, парень. Как тебя зовут?

– Яс

– Не бойсь, будут еще в твоей жизни сорокатонники. Правда, на таком, как у меня, редко кто катается. Знаешь, сколько он поднимает груза?

Яс молча замотал головой.

– Семьдесят пять тонн. Знаешь, сколько в тонне килограмм?

– Тысяча. – Это он еще в первом классе знал. – Погодите, тут же переспросил он. Это что же – семьдесят пять тысяч килограмм что ли? Этот грузовик поднимает семьдесят пять тысяч килограмм? Да мне в классе никто не поверит, что такие вообще бывают!

Василий оглянулся по сторонам и вдруг сказал:

– Ладно, малец. Только быстро. Я тебя в кабину пущу, так и быть, но катать не буду. Давай сюда. Так. Я буду тебя страховать, держать одной рукой за пояс, а ты лезь, как по обычной лестнице, только не торопись. Долезешь до кабины, схватишься обеими руками за поручень рядом с дверью. Вон тот, видишь?