Большая Книга. Том 1. Имперский сирота - [92]

После одной из очередной своих отсидок Джордж почувствовал, что должен ехать в Новую Англию. Так религия квакеров оказалась в Америке, где, на удивление, очень пришлась ко двору вчерашним переселенцам. Фокс ведь проповедовал то, ради чего они и их семьи и покинули Старый Свет: равенство людей друг перед другом, равенство женщин перед мужчинами, и равенство всех – перед Господом. И когда Джордж Фокс ушел на небеса, к тому, с чьим именем на устах он дарил людям свет и любовь, учение трепетунов не только не исчезло, но стало день ото дня набирать все большую силу.

Квакеры быстро снискали у местных почет и уважение, не только за свои духовные взгляды, но также и за пунктуальность и порядочность в ведении дел. Многие из них открыли свои производства или занялись торговлей и быстро добивались успеха именно потому, что люди доверяли им, ведь солгать для квакера было делом немыслимым. Кроме того, квакеры были твердо убеждены в необходимости сразу устанавливать справедливую цену на товар и обращали особое внимание на качество своей работы. Поэтому неудивительно, что вместе с коммерческой экспансией, их религия тоже быстро распространялась из Пенсильвании в соседние штаты: практичные янки доверили им сначала свои кошельки, а вслед за ними – и души. Фокс с небес взирал на своих последователей с большой радостью. И к началу двадцатого века квакеры в северных штатах были уважаемы настолько, что одному из кораблей дали название «Коммерческий квакер». Для постороннего уха звучало странновато, но зато пароход работал, как часы, перевозя грузы туда-сюда по Великим Озерам без малого двадцать лет, пока в тридцать седьмом не был поставлен на капремонт, а в тридцать восьмом не куплен СССР для «Дальстроя». После чего и был переименован в «Индигирку» в честь известной колымской реки.

«Дальстроем» назывался трест по дорожному и промышленному строительству на Колыме. Основной задачей треста в те годы являлось получение в кратчайшие сроки максимального количества золота. Золота на Колыме было много, а рабочих рук – мало.

Но Иосиф Виссарионович знал, как исправить ситуацию. И, начиная с 1932 года на Колыму поехали вагоны с заключенными. Год от года вагонов становилось все больше, и к 1938 году регион, насчитывающий еще семь лет назад населения всего несколько тысяч человек, превратился в развитую сеть лагерей и предприятий, с дорогами и собственным административным аппаратом, с центром в городе Магадане. Общее же количество людей, вольных, зеков и сотрудников НКВД в 1938 году перевалило за отметку в сто тысяч. И пересылка зеков в эти края с большой земли тоже била все рекорды, так что сухогруз был куплен у США очень вовремя.

Сменив табличку «Коммерческого квакера» на «Индигирку» пароход благополучно пересек океан и в августе 1938, после почти месячного перехода по морю, впервые пришвартовался в бухте Нагаева на Колыме. Так бывший сухогруз, трепетавший ранее перед Святым Духом Великих Американских озер, перешел на службу атеистам из НКВД, самым ценным грузом которых были в те времена советские зеки.

«Индигирка»

За свою первую полноценную навигацию 1939 года, «Индигирка» перевезла из Магадана во Владивосток и обратно около семнадцати тонн грузов и 580 пассажиров. И 7 декабря тридцать девятого, готовилась к погрузке, чтобы завтра выйти в свой последний рейс из Магадана во Владивосток – потом навигация закрывалась до марта. Яс, спустя восемьдесят лет с того дня, внимательно изучит все материалы об этом рейсе, изучая судьбу отца советской космонавтики Сергея Павловича Королева. Но в декабре 1939 Королев пока еще был не отцом космонавтики, а свежеосвобожденным зеком и тоже должен был быть на этом корабле, если бы не его опоздание на этот рейс из-за так кстати сразившей его простуды по пути с прииска Мальдяк в Магадан.

Всего в тот день на пароход погрузили 1173 человека – вдвое больше, чем «Индигирка» перевезла до этого за всю навигацию. В это число входили отбывшие свой срок вчерашние заключенные, этапируемые на большую землю на пересмотр дел 49 зеков, их конвоиры, а также вольные дальстроевцы: отпускники, отработавшие срок найма гражданские и члены их семей.

Трюмы парохода были забиты под завязку. Стояли последние дни навигации, морской путь был единственным способом связи с большой землёй, и магаданское начальство спешило доставить эту очень разношерстную компанию во Владивосток – в Магадане им зимой делать было нечего, да и кормить их еще пришлось бы. И нужно ли говорить, как спешили попасть на большую землю вчерашние заключенные и получившие расчет контрактники? В трюмы набивались битком – ничего, шесть дней можно побыть селедкой в бочке, зато не застрянешь в Магадане до весны. Большинство пассажиров, не считая тех пятидесяти, которых везли на пересмотр, уже предвкушало обильный новогодний стол – кто во Владивостоке, кто в своей родной сельской хате, а кто и в самой Москве. Ради такого можно и потерпеть неделю в вонючем, не оборудованном для перевозки людей, лишенном даже самых простых нар темном трюме.

«Индигирка» была самым маленьким судном в «Дальстрое». Его длина составляла 77 метров, наибольшая ширина – 13 метров. Сухогруз имел четыре грузовых трюма, каждый глубиной около восьми метров. Так как пароход считался грузовым, то кают было только шесть, и рассчитаны были они только на 12 пассажиров, членов команды. Шлюпок было всего две, вместимостью по 40 человек каждая. И то сказать, зачем сухогрузу больше?