Большая Книга. Том 1. Имперский сирота - [76]

После этого дня, во время совместных праздников целоваться хоть на камеру, хоть без они оба наотрез отказывались, несмотря на шутливые просьбы родителей. Как и сегодня, когда дядя Хаким принес свою «Смену» и пригласил их к елке. Они встали рядом, даже не держась за руки, и после того, как затвор камеры сработал, сразу же вернулись к столу, куда через несколько минут под радостный гомон взрослых дядя Хаким торжественно внес большое белое с мелким красивым орнаментом блюдо от японского сервиза на 12 персон, которое тетя Надя с особой гордостью доставала из буфета-горки только по большим праздникам.

От блюда поднимался нежный, еле видимый в свете люстры пар, распространяя на весь зал умопомрачительный аромат. Яс почему-то вспомнил один из своих любимых мультфильмов про Калифа-Аиста и «Мутабор», хотя там и не было каких-то роскошных пиров. Может быть, все дело в волшебстве и восточном колорите? Как бы там ни было, плов, возлежащий на блюде, был, если и не из восточной сказки, то произведением кулинарного искусства точно. На пухлой золотисто-бронзовой, рисинка к рисинке подушке, с длинными морковными брусками и редкими агатами барбариса по периметру покоились очень сочные и нежные (это было видно с первого взгляда) средней величины куски молодой баранины с бедра. Далее шла кайма, выложенная зубчиками чеснока, перемежающимися со стручками красного жгучего перца. Она разграничивала внешнее кольцо мякоти и внутреннее, состоящее из антрекотов. Антрекоты были выложены таким образом, что концы ребер направлялись внутрь и вверх, образовывая нечто вроде остова юрты. А внутри этого антрекотного шалаша в самом центре блюда красовалась еще одна, на этот раз целая и в кожуре, головка чеснока. Дядя Хаким и сам сейчас Волшебник, подумал Яс, наблюдая за тем, как повар под одобрительный гомон самолично раскладывает плов по тарелкам, внимательно следя, чтобы каждый получил всего в равной мере от этого узбекского шедевра. Добрый пловный волшебник Хаким.

Рецепты таких блюд, как плов дяди Хакима, не встретишь в книгах о вкусной и здоровой пище. Они в то время передавались из уст в уста, да и то, только ближайшим родственникам и друзьям. Не то, что сейчас, когда любой самый секретный рецепт можно найти в Интернете. Об Интернете, который, кстати, именно в этот год зародился в далеких кабинетах Пентагона, в Алма-Ате, как и во всем мире, еще и слыхом не слыхивали, поэтому хорошие рецепты все еще ценились если не на вес золота, то на водочно-коньячный эквивалент уж точно: за хороший рецепт «спасибо» не отделаешься. Вынь да поставь бутылку, и не пива, а водки, а еще лучше коньяка. Который после разопьешь под впервые тобой приготовленное блюдо под чутким руководством хранителя древнего секрета. Но дядю Хакима, даже зная досконально его рецепт, переплюнуть в плове было невозможно. С ресторанами национальных кухонь в Союзе в те времена и вовсе была беда, так что такой плов, как у Ибрагимова отведать могли в СССР очень немногие.

Яс, поедая эту пищу богов, как окрестил плов дядя Женя, в тот момент и не подозревал об этой его эксклюзивной пловной привилегии, да и времени думать у него не было: это блюдо надо есть быстро, пока нежный бараний жир не застыл тонким восковым слоем на рисе и морковке. Блаженство вкуса усиливала еще и радость от такого удачного обмена с Миркой – за свой чеснок и половину риса он получил от нее два особо крупных куска баранины на косточке! Низко, склонившись над своей тарелкой, совсем не так, как подобало сидеть за столом воспитанному ребенку, Яс безжалостно и очень быстро уничтожал любимое блюдо дехкан, падишахов и эмиров. Дядя Хаким смотрел на него с одобрением.

Потом они с Миркой и родителями слушали теперь уже Андропова вместо Брежнева, кричали «ура» и «с новым годом» с балкона в ночь и чокались. Они – «Тархуном», взрослые – московским Советским шампанским, которое дядя Хаким достал каким-то чудом по большому блату. А потом все вышли на улицу смотреть салют, и вдруг пошел такой красивый пушистый снег, что все, даже взрослые раскрыли от удивления рты. Снежинки в свете фонарей закружили свой сложный вальс, а Яс все пытался распознать в этом танце какую-то систему, но безуспешно. Двор постепенно наполнялся людьми, вышедшими из пятиэтажек после салюта на свежий воздух. Мужчины то тут, то там с треском открывали шампанское и наливали своим и не своим женщинам в бокалы, а дети, объединившись, стали скатывать снеговика из свежего снега. В общем, все, чего Яс был лишен год назад, случилось в этому году наилучшим образом. Они с Миркой тоже присоединились к детям, и уже через несколько минут в центре двора возвышался большой, ростом с Яса, снеговик.

Потом родители отправились еще к каким-то друзьям поздравлять их с Новым годом, а Ясу и Мирке постелили на родительской кровати в спальне, но раздеваться и он, и Мирка наотрез отказались. Недоуменно пожав плечами им позволили спать на кровати одетыми, посмеявшись над тем, что дети уже понимают, что к чему. Мирка умудрилась спереть со стола недопитую бутылку с шампанским, когда они вернулись с улицы и теперь, заговорщицки улыбаясь, протягивала ее Ясу. Тот не заставил себя упрашивать дважды; ему и самому хотелось узнать, что же за вкус у этого «шампанского», которое так уважают взрослые, поэтому, взяв бутылку двумя руками, плотно обхватил горлышко ртом и запрокинул дно бутылки вверх. И чуть не захлебнулся от тысячи пузырей, заполнившей ему весь рот и даже нос. Ни в одном лимонаде столько не было! Он поперхнулся, но успел выплеснуть шампанское изо рта в открытое окно, а не на ковер и, все еще задыхаясь, передал бутылку смеющейся во весь голос Мирке.