Ты первый об этом узнаешь
Любовь – самое эгоистичное из женских чувств.
Влюбившись, женщина делается эгоисткой до самых корней волос.
Причем при этом она совершенно не осознает этой перемены в себе.
Наоборот, все вокруг кажутся ей закоренелыми эгоистами и, конечно, дураками.
Кроме любимого мужчины.
Потом эгоизм проходит, а за ним и любовь. Исчезают вокруг дураки. И женщина опять становится обыкновенным человеком.
Гаснет огонь. Опять дождь, сырость, серые будни.
Так я рассуждал в своей машине поздним вечером, возвращаясь с отвратительного свидания с не менее отвратительной мне теперь женщиной.
Я ехал по осенней улице, сам не зная куда.
Мне не хотелось домой.
Там меня ждали жена, теща и собака. Из всей семьи рада мне будет, пожалуй, только собака. Но и от этого радости мало.
Женщина, которой я последние два года отдавал часть жизни, сегодня сообщила, что изменяет мне.
Причем сообщила легко и просто. С чувством честно исполняемого долга.
В минуты откровенности она уверяла меня, что, если когда-нибудь мне изменит, я первым об этом узнаю.
В ее представлении после такого обещания я должен был до земли, низко-низко поклониться ей и пустить слезу умиления от этакой небывалой добродетельности.
Ей казалось, будто это – верх порядочности.
Мне же сегодня думалось, что она просто стерва.
Я женат, она замужем.
Что нас влекло друг к другу? Что мы искали и что хотели себе доказать?
Неужели все это стало возможным только благодаря мнимому благородству, которое мы наперебой демонстрировали друг другу?
«Ты первый об этом узнаешь…» Вот и узнал.
Осчастливила…
Зато я первым, а не десятым и даже не вторым узнал, что эта сука переспала с кем-то, кроме меня и мужа.
Понимаете: первым, а не вторым!
Какое счастье…
В общем, настроение у меня было преотвратное.
Я без цели и толку колесил по городу и вдруг, проезжая мимо автобусной остановки, увидел элегантную пьяную женщину с красивыми распущенными волосами. Она пыталась поймать машину.
Машина, которой она махала особенно отчаянно, так и не остановилась.
«Ага… – подумал я. – «Ты первый узнаешь». Что ж, подвезем». Я остановился, приоткрыл дверцу, как заправский левак, и спросил, выглядывая из салона:
– Куда?
Она наклонилась ко мне, поправляя то и дело сползающий шарф на голом плече, и сказала, махнув рукой куда-то вперед:
– Туда.
– Садитесь, – сухо, по-деловому ответил я.
Она, достав из сумочки сигареты, выбрала одну, зажала ее в губах и только после этого села.
Она была по-настоящему пьяна, но и чертовски красива.
Я помог ей прикурить.
И, осторожно вырулив, поехал прямо, как она и показала.
Ехал и молчал.
Она затянулась несколько раз. Потом оглядела машину и, повернувшись ко мне, указательным пальцем уперлась в мой подбородок.
– Ты что такой сердитый?
Я убрал ее пальчик и ничего не ответил.
– А-а… – протянула она. – Похоже, тебе рога наставили.
Я вздрогнул и нажал на тормоз.
Машина резко встала, мы нырнули вперед.
Она удивленно посмотрела на меня и, разглядев мою злую рожу, вдруг засмеялась. Искренне и заразительно.
Я, минуту назад готовый ее ударить, обмяк и даже подхихикнул ей пару раз.
Отсмеявшись, она помахала рукой и выдала:
– Мне тоже рога приделали. Только что. И знаешь кто? Мой любовник. А тебе, наверное, жена?
– И, увидев, что я молчу, изумленно откинулась назад. Не может быть! Неужели любовница?
Я кивнул, и мы, глянув друг на друга, расхохотались.
Все еще смеясь, она уткнулась головой мне в грудь, обняла меня за шею и прошептала:
– Давай, мы им тоже рога наставим. Прямо здесь. Сейчас.
Я от этой идеи буквально затрепетал и, не задумываясь, ответил поцелуем: «Давай».
Потом я подвез ее домой.
Мне начало казаться, что у нас может что-то получиться.
И она как-то прильнула ко мне душой.
От сумбурной нашей близости стало легко, а не противно.
Когда мы расставались, она прошептала после поцелуя:
– Я тебе никогда не буду изменять. – И побежала к подъезду своего дома.
Я, развернул машину и поехал, наконец, домой, к теще, жене и собаке.
Открыл дверь.
Пнул собаку и, не раздеваясь, лег на диван.
Подошла жена.
– Есть будешь?
Я отвернулся от нее, уткнулся носом в спинку дивана.
Жена потопалась, всхлипнула и ушла.
Теща несколько раз хлопнула дверьми, шумно спустила воду в туалете и, проворчавшись, тоже успокоилась.
Я повернулся на спину. Закурил.
Не спалось. Я вспоминал признание некогда любимой женщины и неожиданную откровенность другой, случайно встретившейся.
Впечатления от последней вытеснили горечь первого.
И я подумал: «А может, она и вправду никогда мне не изменит?
