Богема - [66]

Она улыбнулась и бессознательно сделала шаг вперед – вторая натура: при звуке аплодисментов улыбаться и делать шаг вперед. Потом она заметила, что лица собравшихся обращены не к ней, а к Найэлу. Люди улыбались и показывали на Найэла. Фрида, смеясь, отвернулась от рояля и улыбалась ему; шепот публики стал более громким и настойчивым.

«Le petit Niall!.. Le petit Niall!..» – крикнул кто-то, и Мария, на которую никто не обращал внимания, одиноко стоя у стены, видела, как Найэл с усталым, безразличным видом подошел к роялю и, слегка подтолкнув Фриду, сел на стул и начал играть. Все засмеялись и зааплодировали, а Фрида, облокотясь на рояль, запела под аккомпанемент Найэла.

Никем не замеченная, Мария прошла между столиками в дальний угол, где сидели Папа с Селией, и шепотом принялась извиняться за опоздание.

– Ш-ш… ш-ш… – нетерпеливо прервал ее Папа. – Слушай Найэла.

Мария села и, сложив руки на коленях, стала вертеть кольцо, подаренное Найэлом. Единственная из всех присутствующих она не пела.

Немного позднее, когда программа закончилась и все ужинали за своими столиками, а Папа и Фрида попутно обсуждали различные профессиональные тонкости, Мария повернулась к Найэлу и сказала:

– Ты ужасно выглядел. Мне было просто стыдно. Во всем зале только ты не одет подобающим образом.

– А к чему мне так одеваться? – спросил Найэл. – Они не имели бы ничего против даже в том случае, если бы на мне был жилет и башмаки, подбитые гвоздями.

– Просто успех вскружил тебе голову, – сердито сказала Мария. – Я думала, что этого не произойдет, но, увы, произошло. В Лондоне ты бы провалился.

Официант предложил ей шампанского, но она покачала головой.

– Воды со льдом, пожалуйста, – сказала она.

– Теперь ты понимаешь, – сказал Найэл, – что я имел в виду, говоря о маяке или барже?

Мария не удостоила его ответом и повернулась к нему спиной.

– Я писала тебе про сына лорда Уиндэма? – спросила она Селию.

– Да, – ответила Селия. – Ты писала, что у него довольно привлекательная внешность.

– Действительно, привлекательная. Он очень увлечен мною. К тому же не женат.

Уголком глаза Селия видела, что профессиональный танцор с осиной талией снова приближается к их столику. Готовая принять его приглашение, она отодвинула стул. Но профи даже не взглянул на нее. Он низко поклонился Марии.

Мария улыбнулась, встала из-за стола и, что-то быстро говоря по-французски, упорхнула вместе с ним. Впервые с тех пор, как закончилась программа, сидевшие за соседними столиками перестали смотреть на Найэла и устремили взоры на Марию.

Серьги ей очень к лицу, с грустью подумала Селия, гораздо больше, чем мне. Может быть, она захочет, чтобы я ей их отдала?

Сидевший рядом Папа взволнованно разговаривал с Фридой.

– Горжусь детьми? Конечно, я горжусь ими, – говорил он. – Умение показать товар лицом у них в крови. И мне безразлично, молочная то корова или жеребец, – воспитание сказывается.

Мария в паре с профессионалом промелькнула перед их столиком. Она оглянулась через плечо и показала Найэлу язык.

Глава пятнадцатая

Высокие напольные часы пробили шесть раз. Сверху, из ванной, донесся шум льющейся воды. Должно быть, Чарльз промок во время прогулки и теперь принимал ванну. Было что-то зловещее в том, что он сразу поднялся наверх, не заглянув в гостиную. Это значило, что настроение его не изменилось. И мы все еще были паразитами.

– Перспектива ужина мне не слишком улыбается, – сказал Найэл. – Невеселое занятие сидеть за столом, когда никто словом не обмолвится. Кроме Полли, которая снова заведет свои вечные разговоры: «Ах, мамочка, я должна рассказать вам, что говорили детки, пока раздевались» – и пойдет, и пойдет.

– Ее рассказ нарушит молчание, – сказала Селия. – Пусть уж лучше говорит Полли, чем кто-нибудь из нас. К тому же Чарльз никогда не слушает. Он привык к ее разговорам, как к тиканью часов.

– Я бы не возражал, если бы дети говорили что-нибудь забавное, – сказал Найэл. – Но ведь такого не бывает. Хотя, возможно, они и говорят, но в пересказе Полли исчезнет весь юмор.

– Ты слишком суров к Полли, – заметила Селия. – Я действительно не знаю, что стало бы с этим домом без нее.

– Если бы только не приходилось сидеть с ней за одним столом, – сказал Найэл. – Это пробуждает во мне самые низменные инстинкты. Так и хочется поковырять в зубах и срыгнуть.

– Ты, во всяком случае, так и поступаешь. Относительно общего стола с Полли я согласна, но что предложить ей взамен? Поднос? Кто и куда его отнесет? Что на него положат? Ножку холодного цыпленка с нашего стола?

– В столовой она именно это и получает, – заметил Найэл.

– Да, – согласилась Мария. – Но она сама ее себе отрезает. Было бы гораздо более оскорбительно, если бы эту ножку отрезал кто-то другой и посылал ей на тарелке неизвестно куда, словно собачонке. Как бы то ни было, это началось во время войны, когда все ужинали в половине седьмого.

– Все, кроме меня, – сказал Найэл.

– Еще бы, – заметила Мария. – Как это похоже на тебя. Дежурить в качестве пожарного на крыше какого-нибудь склада, куда никто больше не поднимался.

– Это было очень опасно, – сказал Найэл. – Я совсем один стоял на крыше непонятной формы, а вокруг падали разные штуки. Никто никогда не поймет, что я проявлял чертовскую храбрость. Куда большую, чем Чарльз, который чем-то занимался в П. А. К. Н.