Богатые тоже плачут: Бето и Марисабель - [23]

— Хорошо, пусть будет Пиньо, — махнул рукой полковник. — А теперь, комиссар, доложите о том, что уже сделано.

— Как только мы узнали о краже картин, — начал Гарбанса, — а это случилось в девять восемнадцать, мы взяли под контроль все выезды из Мехико. К сожалению, я думаю, это не даст никаких результатов. Преступники, скорее всего, уже покинули город. Однако вывезти картины из страны они вряд ли успели. Поэтому мы значительно усилили таможенный контроль на всех пограничных пунктах, в аэропортах и морских портах. Картины и другие произведения искусства временно вообще запрещено вывозить из Мексики.

— Ну, последнее, наверно, излишне, — улыбнулся Батиста Диас. — Я все же остаюсь при своем прежнем мнении — картины и не покидали Мехико. Мой многолетний опыт сыщика подсказывает мне, что картины украл кто-то из своих. Очень может быть, тот самый реставратор Кристобаль. Он же входил и выходил из мастерской много раз, никто не обращал на него внимание. Я бы рекомендовал очень тщательно прощупать этого сеньора, может быть, стоит его даже задержать.

— Мы допросили его, — ответил Гарбанса, — и пока никаких оснований для его задержания нет. — Комиссар взял в руки папку. — Вот протокол допроса свидетеля Хосе-Антонио Кристобаля. Я могу прочесть его показания.

— Нет, не надо, — поморщился полковник Диас. — Я их уже читал. И скажу вам — меня они не убедили. Нет. Хорошо бы устроить обыск у него дома. Я бы не удивился, если бы где-нибудь на чердаке, в подвале, в гараже, в камине, наконец, если он у него есть, мы бы нашли этого… — полковник наморщил лоб, — Караваджо.

— Сомневаюсь, что Кристобаль, профессионал-реставратор, стал бы держать бесценные картины в камине или в подвале, — заметил лейтенант Пиньо.

— Криминалист не должен полагаться на свои домыслы, сомнения, предчувствия, — нравоучительно заявил Батиста Диас. — Для настоящего сыщика законом является только факт. И если Караваджо окажется у Кристобаля на чердаке — этот факт обжалованию не подлежит.

— Пока фактом является то, что картины исчезли, — сухо сказал комиссар Гарбанса.

— Да, — подтвердил полковник, — как это ни прискорбно. Но я обещал лично сеньору Мараньялю, что мы за неделю — это в самом крайнем случае — разыщем шедевры!

* * *

Марисабель не смогла даже заставить себя лечь в постель и пыталась читать, пока Бето звонил по телефону. Он решил попробовать узнать что-нибудь у Пато Кориа. Это был давний друг его матери, Марианны, который потом открыл частное сыскное агентство. Сын его, Эстебан Кориа, работал в полицейском аналитическом центре и в свое время принял активное участие в спасении Бегонии Хауристи, которую злоумышленники похитили, требуя огромный выкуп.

— Ну, что нового ты узнал? — спросила Марисабель.

— Узнавать, к сожалению, пока особенно нечего, — ответил Бето. — Никаких нитей у полиции нет. Этот дурак Батиста Диас, начальник сыскного Управления полиции Мехико, всерьез подозревал того бородатого реставратора Кристобаля. Я удивляюсь только одному — как этот Диас сумел дослужиться до такого поста? По своим умственным способностям он и в участковые-то не годится.

— Я не верю, что Кристобаль может быть преступником! — убежденно воскликнула Марисабель. — Хотя, конечно, в детективах преступником оказывается всегда тот, кого меньше всего подозревали.

— Да нет же, это ерунда. Никто в это не верит, кроме Диаса. Его, видите ли, настораживает тот факт, что человек зашел на работу в воскресенье, когда он может спокойно сидеть дома, тем более если он добрый католик. Да уж, сам Диас, разумеется, никогда бы лишний раз палец о палец не ударил, это точно. А Кристобаль в пятницу положил лак на картину, над которой работает, этот лак сохнет два-три дня, и он зашел посмотреть, как идет высыхание и не начал ли лак трескаться.

— Ну, значит, у него были ключи от мастерской… — задумчиво сказала Марисабель.

— Нет, — ответил Бето, — ключи он взял у портье. Не забывай, что в воскресенье галерея работает. А портье и сторожа, кстати, дежурят там круглосуточно, сменяя друг друга. Ключи от всех помещений хранятся в сейфе — в специальных ячейках, номер которых соответствует номеру помещения. Утром около девяти часов Кристобаль пришел к портье, взял ключ от мастерской и уже через десять минут вернулся обратно — чтобы позвонить в полицию. У него в руках ничего не было. Конечно, теоретически возможно, что он спрятал картины где-то в музее, чтобы потом, когда пройдет много времени и о картинах забудут, вынести их оттуда. Но, боюсь, у него просто не было на это времени — от места, где сидит портье, до мастерских ходу пять минут, никак не меньше. То есть он пришел, открыл и сразу же пошел обратно. Тем более — заметь — картины исчезли вместе с рамами! Они довольно тяжелые — их за пазухой не вынесешь.

— А почему он решил, что их украли? — спросила Марисабель. — Их могли, например, вернуть обратно в зал…

— Такой вопрос ему задавали, — кивнул головой Бето. — Кристобаль в пятницу сам закрывал мастерскую, сдал ключ вахтеру, и этот ключ никто не брал. В пятницу же картины стояли у стены, там, где я их видел.

— Да, запутанная история, — сказала Марисабель, — может быть, завтра что-нибудь узнаем.