Богатая жизнь - [87]

После того, как Силвэниес ушел, я лег в постель и вернулся к размышлениям о жизни в качестве неотесанного деревенщины. В моей голове проносились картины охоты и рыбной ловли, хождения босиком, курения короткой трубки из стержня кукурузного початка и чистки зубов пастой из одного с Бобби Ли тюбика, выжимаемого до последней капли. Я представлял себе прощание с Чарли и со своими одноклассниками, как они льют слезы и обещают писать. Что касается мисс Грейс, то я представлял ее полные страсти прощальные поцелуи. Представить расставание со своими родными я не мог.

Лежа в постели, я пытался вспомнить мамины рассказы о Теннеси. Вспомнил, как она говорила, что там у всех по три имени, и подумал, какое еще имя может дать мне Бобби Ли: Тедди Ли Папас? Тедди Бой Папас? Тедди Ли Бой Папас, младший? Потом понял, что и фамилия у меня тогда будет уже не Папас. Тут у меня разболелся живот, я закрыл глаза и снова провалился в сон.

Когда проснулся, было уже темно, на том месте, где сидел Силвэниес, теперь был дядя Фрэнк. Он допивал остатки моего «Севен-ап» и читал газету.

— А, проснулся. Все в порядке? Папа с тетей уже начали беспокоиться из-за того, что ты так долго спишь.

Я кивнул и сел на кровати.

Он свернул газету и положил на стол.

— Тетя внизу приготовила тебе поесть.

— Я не хочу есть.

— Что-то все-таки съесть надо, иначе тетя вызовет скорую помощь и попытается ввести тебе внутривенно один из своих пирогов.

Я ничего не ответил. Просто посмотрел на него. У меня все еще болела голова.

— Черт, ведь правда, есть совсем не хочется, — помолчав, сказал дядя Фрэнк.

— А где папа?

— У него встреча с адвокатами, там, внизу. Он послал меня сюда, посмотреть, как ты. Хочешь чего-нибудь? Может, «Севен-ап»? — он взглянул на пустой стакан. — Я все выпил. Он здесь стоял, как-то просто так. Нехорошо с моей стороны. Не надо было пить твой «Севен-ап». Но знаешь, он был невкусным, теплым.

— Бобби Ли тоже там внизу?

— Что? Нет. Его даже близко нет.

— Мне придется уехать и жить с ним?

— Нет. Ни в коем случае. Прежде, чем такое случится, к нему поеду я и поживу там с ним.

— Ты поедешь к нему?

Дядя Фрэнк улыбнулся.

— Я бы это сделал, если бы этот парень оставил нас в покое. Сукин сын за девять лет ни разу не вспомнил, что у него есть ребенок. Потом, ни с того ни с сего, ему, видите ли, захотелось стать папочкой года. Кусок дерьма, вот он кто. — Потом добавил: — Не говори папе, что я с тобой так разговариваю. У него и без этого проблем достаточно.

— Что хотел тот человек из ФБР? Арестовать папу?

Дядя Фрэнк скрестил ноги. Тусклый свет настольной лампы освещал только половину его лица и придавал ему таинственный и какой-то нездешний вид.

— Никто не собирается арестовывать твоего папу. Тот агент ФБР просто хотел кое-что сказать нам. Папе надо было лишь предупредить судью о нашей поездке в прошлое, то есть в Вашингтон, и все. Сейчас все в порядке. Не беспокойся. Мы все утрясли. Этот придурок скоро уедет отсюда, и все будет хорошо.

— Как получилось, что папин адвокат не ты?

— Я предложил помощь, но твой папа отверг мои услуги. Я же двадцать лет не занимался юридической деятельностью.

— А ты знал, что мой отец — Бобби Ли?

— Что? Да, знал.

Я ничего не сказал.

Дядя Фрэнк испустил глубокий вздох.

— Послушай, ты не должен опускать руки. — Он придвинул стул совсем близко к моей кровати и прищурился, о чем-то напряженно размышляя. Затем оглянулся через плечо, как будто не хотел, чтобы кто-то услышал то, что он собирается сказать. — Я не очень умею давать советы, особенно детям, но ты не обычный ребенок. Ты, ну, ты маленький взрослый человек. Черт, не знаю, как сказать. Ты можешь видеть вещи изнутри. Это видно по твоим рисункам, по оценкам в школе, по всему. Друзей у тебя мало. Ты все время такой тихий. Ты понимаешь, что происходит, поэтому я буду говорить с тобой на равных. Такой откровенный разговор с откровенным дядей. — Он придвинул стул еще ближе, так близко, что я видел волоски у него в носу. — Сейчас положение достаточно сложное, и пока мы его не исправим, мой тебе совет: заткни все щели и не пускай это в себя. Понимаешь, что я хочу сказать?

Я покачал головой.

— Закройся, поставь себе защиту. У тебя хорошее воображение. Представь, что у тебя есть невидимое одеяло, спрячься под ним, и никто не причинит тебе зла. Представь, что это волшебное одеяло. Когда оно тебя укрывает, никто тебя не сможет обидеть. — Исчерпав свои доводы, он выпрямился на стуле. — Вот что я вынес из сорока лет очень дорогих сеансов у психоаналитиков.

— А что такое сеансы у психоаналитиков?

— Ну, это похоже на кабинет врача, только занимаются они там твоими мозгами. Ты приходишь, рассказываешь о своих проблемах, они выслушивают и говорят, как все исправить. Похоже на авторемонтную мастерскую, куда ты приходишь починить машину.

— У тебя много проблем?

Он пожал плечами.

— У меня только одна проблема — моя жизнь. — Он еще больше откинулся на спинку стула и заложил руки за голову. — Знаешь, то, что по крови ты не Папас, дает тебе определенное преимущество. Может быть, ты не будешь меланхоликом, впадающим в отчаяние, с которым Папасы встречают каждый новый день.