Богатая жизнь - [21]

Я представил себе отца, одиноко стоящего в нашем захламленном, темном гараже, и мне стало грустно. Мне хотелось спросить его, почему он рассердился и почему не захотел говорить с репортершей из журнала, но вместо этого спросил:

— Сейчас тебе лучше?

Он прикрыл глаза.

— Лучше? Да. Я чувствовал себя так, как будто происходящее зажимает меня в кольцо, которое все сужается и сужается. Столько всего произошло, что стало сложно со всем этим справляться. Люди не понимают, какую ответственность это на нас накладывает. Они видят только то, что на поверхности. Им не хочется разочаровываться. Я чувствую, как они ждут от меня чего-то, а я не могу им этого дать. И, конечно, не понимают, какие это может иметь последствия. — Он замолчал и опустил глаза на пол.

Этот поток слов и энергия, с которой он их произносил, удивили и смутили меня. Я чувствовал себя так, как будто меня поймали, когда я подглядывал за тем, на что мне смотреть не полагалось.

Он встал посреди комнаты и, как и следовало ожидать, прочистил горло. Потом мягко произнес:

— Но сейчас мне лучше. Спасибо. — И быстро вышел. В другом конце комнаты Томми позвал: «Папа!», но я сказал ему, что надо спать.

Глава 4

Миссис Уилкотт стояла на нашем парадном крыльце, и по ее виду, как и всегда, можно было сразу сказать: разведенная жена. Мама говорила, что с таким же успехом она могла носить на шее табличку с надписью «Он ушел от меня». Я помнил доктора Уилкотта, ее бывшего мужа. Это был высокий, темноволосый мужчина с очень белыми зубами. У них было трое детей, две старшие девочки учились в колледже, а Бенджамин ходил в нашу школу и был на класс старше меня, из-за чего при любом удобном случае выказывал мне свое нарочитое пренебрежение.

Мама не особенно любила миссис Уилкотт. «Наверное, Уилкотт думает, что она — Джейн Поли или еще кто-нибудь в этом роде», — однажды сказала мама, наблюдая, как миссис Уилкотт в голубом спортивном костюме трусцой пробегает мимо нашего дома. У нее на телевидении, на 87-м канале, была своя программа, «Доступ в Уилтон», в которой она показывала, как печь торты и пироги к разным праздникам. Но иногда она все же приглашала кого-нибудь, чтобы обсудить местные новости. Как-то и папа появился у нее, неохотно и на короткое время, чтобы помочь собрать деньги в месячник, посвященный Гражданской войне, который проходил в Уилтонской публичной библиотеке. Даже несмотря на то, что по телевизору показывали папу, мама уже через несколько минут переключилась на другой канал. «Хватит с меня этой старухи в мини-юбке», — сказала она тогда.

— Здравствуй, малыш, а папа дома? — спросила миссис Уилкотт, когда я открыл дверь.

— Он работает в кабинете.

— Пойди скажи ему, что пришла Глория.

В это время из туалета вышел папа. Туалет был единственной запиравшейся комнатой в доме, и он там читал. Привычка появилась у него после приезда дяди Фрэнка. Он часами пропадал там, вызывая беспокойство тети Бесс, боявшейся, что у него может случиться еще один приступ кишечного спазма, который, по ее мнению, был неизбежен, если он будет заседать там так долго.

— Ах, Тео, привет!

— А, — сказал папа. Потом добавил: — Здравствуйте, миссис Уилкоттт.

— Глория, — поправила его миссис Уилкотт и улыбнулась.

— Что? — спросил папа. — Ах да.

— Я подумала, не сможете ли вы принять наше приглашение и выступить в программе «Доступ в Уилтон». Мы были бы очень этому рады.

Папа смутился и почему-то посмотрел на часы.

— Начался новый месячник Гражданской войны?

— Нет, — осторожно рассмеялась она. — Мы бы хотели взять у вас интервью об одном важном событии в вашей жизни. — После этих слов у миссис Уилкотт брови поползли вверх, и я подумал, что она хорошенькая. Она уже практически вошла в категорию женщин среднего возраста, но все еще носила банты в волосах и покачивала бедрами при ходьбе, размахивая при этом руками, как тамбурмажор жезлом. У нее были очень ясные голубые глаза и лунообразное лицо, слегка, но вполне определенно лоснившееся. Светлые волосы с челкой на лбу были завязаны сзади — на этот раз красным бантом, что делало ее похожей на неожиданный рождественский подарок. — Нам бы так хотелось, чтобы вы пришли к нам на передачу, — повторила миссис Уилкотт.

— О! — сказал папа. Потом взглянул на меня, и я заметил, что молния на брюках у него не застегнута. — Понятно. Видите ли, как раз сейчас я очень занят, работаю в нескольких направлениях.

— Нам было бы очень интересно о них узнать, — сказала миссис Уилкотт. — Нам бы очень хотелось узнать, чем вы теперь занимаетесь целыми днями.

— Чем я занимаюсь целыми днями, — повторил папа. — Вот как. Да. Хм. Тедди, сходи, посмотри, что делает Томми.

— Он в постели и старается покакать так, как это делают собаки, — правдиво ответил я.

Открыв рот, папа посмотрел на меня, потом вновь на все еще улыбающуюся миссис Уилкотт.

— Я, право, не знаю… Вы не могли бы позвонить мне? Мы бы обсудили это вечером. Позвоните мне сегодня вечером. Большое спасибо, миссис Уилкотт. То есть Глория.

Когда папа уже закрывал за ней дверь, миссис Уилкот сделала шаг назад и сказала:

— О, Тео, совсем забыла. Я хотела пригласить вас с мальчиками к себе на обед.