Бог Нептун не любит Украину - [89]

Степан Карлович Джевецкий, которого на Украине сегодня так натужно пытаются выдать за первого украинского подводника, на самом деле не был украинцем, а являлся польским дворянином, родившемся в подольском городке Кунка, и умершим в далеком Париже. В 1878 году Джевецкий действительно построил одноместную подводную лодку, движимую силой ног человека. Эта подводная лодка-велосипед испытывалась на мелководном одесском рейде. Испытания были безуспешными — когда человек уставал крутить педали, лодка просто тонула. Впоследствии сам Джевецкий вспоминал и о «велосипедной подводной лодке», и об испытаниях с иронией. Одесса не была для него ни родным, ни любимым городом, а лишь недолгим эпизодом долгой и насыщенной событиями жизни.

Зато вторая подводная лодка Джевецкого, построенная в Санкт-Петербурге в 1879 году, вмещала уже четыре человек и имела два гребных винта. Это был уже хоть и примитивный, но уже боевой корабль. Поэтому после испытаний на Неве последовал заказ на изготовление 50 подводных лодок, предназначаемых для обороны приморских крепостей. В 1881 году лодки были построены и распределены по крепостям. В 1885 году в Петербурге Джевецкий создал уже первую в мире подводную лодку с электрическим двигателем, работавшим от аккумулятора, что послужило началом принципиально нового направления в подводном судостроении. В 1907 году, опять же в Петербурге, по проекту Джевецкого была построена подводная лодка «Почтовый» с единым бензиновым двигателем для подводного и надводного хода. Кроме того, первым в России сконструировал механический прибор для автоматической прокладки курса корабля на карте (опять же в Петербурге). Так что если Джевецкий и сделал что-то реальное в подводном кораблестроении, то все это было создано в России, но никак не на Украине. Впрочем, чем больше на Украине сегодня памятников российским деятелям военного дела и науки, тем только лучше.

* * *

Если Украина имела сомнительный статус худшей подводной державы в мире, то в отношении организаций подводников, она, наоборот, была впереди планеты всей. Вообще, даже в лучшее время, когда в составе ВМСУ числилась одна небоеготовая подводная лодка, на самой Украине существовало пять (!) конкурирующих между собой организаций ветеранов-подводников: киевская, харьковская и севастопольская. Что касается Одессы, то там действовали сразу две враждующие между собой организации — ассоциация моряков-подводников имени А. Маринеско и объединение ветеранов-подводников имени А. Маринеско во главе со скандально одиозными предводителями Е.С. Лившицем и В.П. Римковичем. Оба, кстати, объявили себя и «известными писателями-маринистами», написав брошюру «Ежик в тумане» о своих склоках на коммунальной одесской кухне.

Между обоими «маринесковцами» долгие годы шла настоящая война за право считаться единственными представителями одесских подводников на международных форумах подводников и праве носить имя А.И. Маринеско. Каждая организация считала, что только она является настоящей, а соперники — сплошные жулики. Скандалы не утихали. Вот перед очередным международным подводницким форумом организаторы рассылают приглашения. Везде все понятно, но в Одессе две организации и обе — имени А. Маринеско. Наивные иностранцы, как правило, полагали, что это одна и та же организация, а потому слали приглашение на один из адресов. В результате следовал очередной скандал. Обиженные прибывали на форум и устраивали там разнос организаторам, что они более «маринесксее», чем их конкуренты.

Ну, как здесь не вспомнить бессмертный роман «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова об извечной одесской конкуренции:

«— „Нимфа“, туды ее в качель, разве товар дает? — смутно молвил гробовой мастер. — Разве ж она может покупателя удовлетворить? Гроб — он одного лесу сколько требует…

— Чего? — спросил Ипполит Матвеевич.

— Да вот „Нимфа“!.. Их три семейства с одной торговлишки живут. Уже у них и материал не тот, и отделка похуже, и кисть жидкая, туды ее в качель. А я — фирма старая. Основан в 1907 году. У меня гроб, как огурчик, отборный, на любителя…

— Ты что же это, с ума сошел? — кротко спросил Ипполит Матвеевич и двинулся к выходу. — Обалдеешь ты среди своих гробов.

Безенчук предупредительно распахнул дверь, пропустил Ипполита Матвеевича вперед, а сам увязался за ним, дрожа как бы от нетерпения.

— Еще когда „Милости просим“ были, тогда верно. Против ихнего глазету ни одна фирма, даже в самой Твери, выстоять не могла, туды ее в качель. А теперь, прямо скажу, — лучше моего товару нет. И не ищите даже».

Помимо разборок между собой, одесские «маринесковцы» регулярно донимали и мировое сообщество ветеранов подплава и своими неординарными выходками. По отзывам моих товарищей, участников всех международных конгрессов моряков-подводников, именно одесские делегации (их почти всегда было две) не только прилюдно чисто по-одесски скандалили между собой, но и шокировали иностранцев своим поведением. Только их представители могли без всякой очереди беспардонно взобраться на трибуну и начать рассказывать собравшимся байки о своем героическом боевом пути и поднимать бредовые пошлые тосты на банкетах. Только они могли вручать от имени А. Маринеско американцам, англичанам и немцам… православные иконы! А во время международного форума подводников в Одессе привезти немцев к памятнику А. Маринеско и чуть ли не силой пытаться заставить их участвовать в поминальном митинге. Тогда, правда, толерантные немцы, показали характер и из автобуса не вышли, за что были подвергнуты обструкции со стороны одесских активистов. Поэтому одесских ветеранов-подводников, вернее группу лиц известной национальности, которые их всегда и везде представляли, откровенно не уважали. При этом все иностранные подводники искренне недоумевали, откуда взялось столько ветеранских «подводницких организаций» в государстве, которое никогда в истории не имела собственного подводного флота и почему все они так агрессивно активны? Объяснить же наивным немцам, грекам и бразильцам все перипетии одесского менталитета было просто невозможно.