Бог Нептун не любит Украину - [129]

В 2006 году, будучи в Севастополе, я написал небольшое стихотворение «Два Шевченка». Дело в том, что во время обороны Севастополя 1854-1855 годов современник кобзаря матрос российского Черноморского флота Игнатий Шевченко заслонил в бою от пули русского лейтенанта Н. Бирюлева. А в 2004 году в Севастополе был с большой помпой открыт памятник… Тарасу Шевченко. Я не считаю данное стихотворение шедевром поэзии, но думаю, что в контексте нашего повествования оно будет вполне уместно.

Он грудью заслонил от смерти командира,

Был подвиг жертвенный Россиею воспет.

Героя звали Гнатием Шевченко.

Простой матрос и не поэт.

А нынче бюст Шевченко в Севастополе

Поставлен не матросу, кобзарю.

Что потерял он в крымских скалах?

Что отыскал в чужом краю?

Живот не клал Тарас «за ради друга»,

На бастионах кровь не проливал,

Но все же некогда по зову сердца

Под русским флагом бороздил Арал.

И пусть кобзарь — легенда Украины,

И не найти второго там такого.

Он для меня старательный картограф

В отряде адмирала Бутакова…

К чему это я рассказал страницу флотской жизни кобзаря? Да только к тому, что если и было в десятилетней жизни Т.Г. Шевченко что-то светлое, то этим светлым пятном был российский императорский флот, да и плавал по Аралу Тарас Григорьевич не под желто-блокитным прапором, а под Андреевским флагом и, кстати, весьма был этим счастлив. Поэтому, по логике вещей, если Шевченко и может кого-то мобилизовать, то только на российский флот, т.е. туда, где он когда-то реально служил.

В связи с разговором о Т.Г. Шевченко, мне вспомнилась давняя, но весьма забавная история. Где-то в конце 90-х годов, во время очередного приезда в Севастополь, ветераны береговых войск и морской пехоты Черноморского флота пригласили меня на свой праздник, отмечать который решили прямо в штольне знаменитой 30-й береговой батареи на Северной стороне города. Сама батарея, после раздела ЧФ, осталась за Россией, а ее жилой городок отошел к Украине. В программу праздника входило и посещение этого городка, который к этому времени был передан какой-то береговой части ВМСУ. Жилгородок к этому времени, разумеется, был уже донельзя запущен, но рассказ не о том. Самое удивительное я увидел в бывшей «ленинской комнате», переименованной в некую «войсковую светлицу». Прежде всего, поразила батальная картина, написанная на всю стену художником-самоучкой еще советских времен. Картина, судя по всему, изначально изображала бой парусного российского флота с флотом турецким. Но времена изменились, и ко времени моего посещения «войсковой светлицы», русские корабли дрались уже под непонятными белыми полотнищами. От этого создавалось впечатление, что они вот-вот сдадутся на милость турок. Дело в том, что украинские начальники посчитали непатриотичным прославлять в «войсковой светлице» подвиги чужого флота, а потому приказали закрасить белой краской синие Андреевские кресты на русских флагах. На большее ума не хватило. Жалко, не додумались нарисовать украинские флаги, тогда бы уж точно победили. Но это были еще цветочки… Самое удивительное ожидало в глубине «войсковой светлицы»! Там из-под насупленных бровей сурово посматривал на меня Тарас Шевченко. Однако прищур шевченковских глаз неожиданно показался мне до боли знакомым. И я подошел к гипсовому Тарасу. Сказать, что увиденное меня поразило, значит не сказать ничего. Передо мной на постаменте возвышался… загримированный Ленин. Наверное, именно в такой виде, он и пробирался с конспиративной квартиры в Смольный, чтобы возглавить Октябрьскую революцию. Для большей убедительности, у Ильича отбили его знаменитую бородку, залепив разбитый подбородок замазкой. На голову страдальцу прилепили пластилиновый парик, а над глазами — пластилиновые брови. Довершали лик новоиспеченного кобзаря здоровенные пластилиновые усы. При этом видимо, одноцветного пластилина у умельца-гримера уже не хватило, оттого усы двуликого бюста отдавали всеми оттенками радуги. Как здесь было не вспомнить бессмертного Кису Воробьянинова и его усы, окрашенные красителем «Титаник» в «радикально черный цвет»: «Ипполит Матвеевич возвратился домой и с омерзением стал поливать голову и усы „Титаником“. По квартире распространилось зловоние. После обеда вонь убавилась, усы обсохли, слиплись, и расчесать их можно было только с большим трудом. Радикальный черный цвет оказался с несколько зеленоватым отливом, но вторично красить уже было некогда…» Вот так дешево и сердито, при помощи пачки детского пластилина, украинские моряки переформатировали классика марксизма-ленинизма в классика украинской поэзии. Именно этот давний диковинный полуЛенин-полуШевченко и стал для меня на долгие годы олицетворением всей нелепости ВМС Украины.

* * *

Вообще, после бегства в Одессу ВМСУ первое время являли собой один огромный табор (именуемый штабом), в котором ютились практически все оставшиеся в наличие офицеры. В январе 2015 года было все же объявлено, что штатная численность морского штаба ВМС Украины, составляющая свыше 500 военнослужащих (!), будет в перспективе уменьшена до 190 офицеров. Но перспектива дело дальнее, а потому и «огинаются» полтысячи украинских офицеров по Одессе в поисках, кто приработка, а кто жилья.