БНР. Триумф побежденных - [69]

К концу года почти все консульские службы БНР или самораспустились, или были упразднены компетентными органами тех государств, где они находились. В августе 1923 г. МИД Германии известил шефа дипломатической миссии БНР А. Боровского о том, что он и его люди рассматриваются исключительно в качестве представителей одной из зарубежных политических групп. Также германские дипломаты подчеркнули, что представитель БНР в Берлине больше не может выдавать паспорта по политическим мотивам, поскольку подобная практика противоречит соглашению, подписанному Германией с БССР 5 ноября 1922 г.[219]

4 апреля 1923 г. А. Цвикевич сделал доклад перед Государственной коллегией о своей поездке в Гданьск на встречу с белорусскими деятелями, а всего неделю спустя В. Ластовский покидает очередное заседание, заявив, что здесь его оскорбили и обвинили в мошенничестве. Уже 20 апреля перед остальными членами коллегии было зачитано заявление бывшего премьера БНР о невозможности выполнять дальнейшую работу, а на попытку со стороны Л. Зайца убедить его явиться на заседание он ответил, что договориться они не смогут. Формально, однако, В. Ластовский и К. Дуж-Душевский объявили о своем выходе из Государственной коллегии в связи с переходом на службу в литовское Министерство иностранных дел.[220]

Примерно к этому моменту у самого В. Ластовского окончательно созрела идея «перезагрузки» белорусского проекта, но уже под новым названием — «Кривия».[221] Он сформулировал общую концепцию, которая объясняла замену названия «Беларусь» на «Кривию» следующим образом:

«Когда наш народ утратил свою независимость, стало забываться и его настоящее имя. Тем более, что враги, которые нас захватили, всегда называли нас по-своему. Так закрепилось у нас название Беларусь. Это название “Беларусь” служило нам долго, так что приросло к нам. Однако все же наше старое и настоящее имя — это Кривичи, а край — Кривия. Кривич означает свояк… родной, близкий человек. И в самом деле, мы все друг другу кривичи, так как все одного рода, одного племени, одного языка. И лучше и правдивей нам называть себя Кривичи, хотя нет причин стыдиться и названия “Беларусь”: и то, и другое одно означает…»

Вероятно, бывший белорусский премьер не был одинок в оценке существующего названия страны. Еще в ноября 1922 г. Я. Станкевич в письме из Праги, обращаясь к В. Ластовскому, писал:

«Как Вы знаете, многие (если не все) сознательные белорусы недовольны нашим теперешним названием “Беларусь” и т. д. Признавая его непрактичность и вредность при возрождении и вообще жизни нашего народа как рекламирующего нас в виде некоей части, приставка “русский”…»

Выбирая между четырьмя вариантами — «кривичи», «русины», «белорусы» и «литовцы», — Станкевич отдавал предпочтение первому:

«…Лучшим нашим национальным названием является Кривич, а край — Кривия…»

Большинство белорусских деятелей, однако, увидели в «Кривии» прямой вызов самим основам национального движения. Даже К. Езовитов, который первоначально отнесся к предложению о смене названия достаточно сдержанно, позже выступил с его критикой:

«Идею “Кривии” и “кривского народа” многие считают для дела вредной: разбивает это наше еще не сколоченное движение и ставит в тупик иностранцев. Мало того — наши дреговичи и радимичи немного обижены. А что хуже, это может вызвать раскол и создание Черной Руси или Белопольши».

В это же время в Праге сформировался еще один центр белорусского движения. Возник он летом 1921 г., когда в Чехословакии началась так называемая «русская акция» — программа поддержки эмигрантов с территории бывшей Российской империи, которая распространялась и на белорусов. Правительство БНР вместе с другими организациями воспользовалось сложившейся конъюнктурой для подготовки национальной интеллигенции. В итоге на протяжении 1920–1930-х гг. в Чехословакии находилось на учебе около семисот этнических белорусов (что составляло десятую часть от всех стипендий).

Первоначально было выделено двадцать стипендий. Позже их число выросло почти в полтора раза. Причем Н. Вершинин специально оставил несколько стипендий для бывших агитаторов на выборах в польский Сейм. Тогда же в Праге была создана и первая организация белорусских студентов — Белорусская громада, в которую вошли Н. Вершинин, И. Дворчанин, А. Климович и др.[222] Правда, к тому моменту, когда массовая выдача стипендий была приостановлена, белорусская диаспора в Чехословакии оказалось разбита сразу на… три группы.

Одним из первых среди членов Рады БНР в Прагу переезжает Т. Гриб. Его отъезд стал итогом затянувшегося конфликта между бывшим лидером белорусских эсеров и ковенской группой. Разочаровавшись в соратниках, Т. Гриб писал, обращаясь к В. Ластовскому:

«Отношения с моими коллегами по правительству и бывшими партийными товарищами настолько испортились, что не только не было желания при встрече подать руку для приветствия, но даже посмотреть в ту сторону было гадко, противно — и поэтому некоторое время после того, как я приехал в Прагу, при одном упоминании о “ковенском болоте” просто мурашки пробегали по телу…»