БНР. Триумф побежденных - [42]

Подобный ответ А. Луцкевича вряд ли мог удовлетворить. Тем более что у Варшавы вскоре появилась альтернативная фигура для ведения дальнейших переговоров. Буквально на следующий день после аудиенции в Бельведере главы БНР в Минск возвращается из заложников Вацлав Ивановский, который наряду с А. Луцкевичем и В. Ластовским считался одним из патриархов белорусского национального движения, но при этом имел тесные связи среди высшего руководства Польши. Это сильно меняло ситуацию: появился человек, обладавший не только доверием польской стороны, но и авторитетом среди значительной части самих белорусов. В. Ивановский фактически сразу же встал во главе Наивысшей Рады и всего «полонофильского» крыла.[133]

С этого момента А. Луцкевич как фигура слишком самостоятельная Варшаву уже не интересовал. 12 января 1920 г. он еще раз обратился к МИД Польши с нотой, в которой сообщал о новом составе Рады и правительства БНР, однако через несколько дней она была возвращена без ответа. Более того, не имея на руках разрешения польских властей, А. Луцкевич не мог выехать из Польши.[134] В своем письме из Парижа Е. Ладнов формулирует свое видение происходящего:

«Вас умышленно задерживают, в это самое время разгоняют Раду, формируют польское войско под белорусским флагом, арестовывают белорусских общественных деятелей, закрывают белорусские газеты и журналы, ну, словом, чинят насилия, хуже германцев. А “плебисцит”, подготавливаемый ими в Беларуси? Все эти факты известны русским. Они спрашивают: “Что же делает Л[уцкевич], почему он сидит в Варшаве в то время, когда над народом чинят неисчисляемые насилия?” Я объясняю Ваше присутствие в Варшаве как вынужденное, невольное…»

Вскоре через газеты и дипломатические каналы начинает распространяться информация о том, что А. Луцкевич оказался интернированным польским правительством и не получил разрешения на выезд в Париж.[135]

14 января, впервые после раскола Наивысшая Рада собралась вновь (правда, снова без И. Лёсика). Вернувшиеся из Варшавы И. Середа и К. Терещенко рассказали о своей встрече с С. Петлюрой. Кроме того, Рада потребовала от правительства БНР отчет о финансовой деятельности, а также поручила подготовить два доклада: по поводу отношения польского Сейма к Беларуси и по вопросу эксплуатации Генеральным комиссариатом лесных запасов края. После чего, приняв решение потратить очередные две тысячи немецких марок на выплату зарплат, члены Рады разошлись.[136]

В середине февраля Е. Ладнов пишет А. Луцкевичу очередное письмо, в котором обещает поддержку со стороны российских эмигрантских кругов и советует «ни в коем случае не создавать нового кабинета и не передавать полномочия Ивановскому»:

«…Ведите дело до конца… Спокойствие и молчание. Сила всегда спокойна…»[137]

При случае Е. Ладнов не упускает возможности раскритиковать своих непосредственных подчиненных. Из Парижа он сообщал:

«Наша делегация — живой труп. Ни строки в печать. Ни слова в обществе, никаких абсолютно связей ни с кем… Делегация должна быть реорганизована. Во главе ее председатель и его заместитель. Остальные — служащие. За 2500–3000 франков в месяц будут служить первоклассные работники, из числа французских юристов, литераторов, журналистов и пр. А у нас паразиты, и паразиты для паразитизма!»

В конце февраля А. Луцкевич в очередной раз заявляет о своем уходе с поста главы белорусского правительства. Он даже выслал официальное заявление на имя А. Смолича, в котором слагал свои полномочия. При этом функции министра финансов временно переходили к Л. Дубейковскому, а министром иностранных дел назначался Е. Ладнов. В марте А. Луцкевич вновь повторяет свою просьбу об отставке, но уже обращаясь с письмом к И. Середе.

Было очевидно, что Наивысшая Рада зашла в тупик. 6 марта ее члены собрались только для того, чтобы получить очередной аванс в размере 3 тыс. польских марок (еще 6 тыс. было выдано для работы А. Смоличу как представителю правительства БНР). В этой связи активизируются различные политические группы, готовые взять на себя роль белорусских представителей. Не случайно весной в Праге появляется А. Баханович — несостоявшийся глава белорусской Директории, который поспешил объявить в местной прессе о готовящемся вскоре съезде «белорусских общественных деятелей».

Как ни удивительно, такая ситуация меньше всего устраивала Польшу. Поэтому польская правительственная делегация во главе с Леоном Василевским должна была отправиться в Минск и убедить местных белорусов поддержать польские требования на переговорах с Советской Россией.[138]

Но прежде, однако, в Варшаву на «предварительные переговоры» в качестве «доверенного лица белорусских политических кругов» был приглашен В. Ивановский. 16 марта он представил мемориал с требованиями белорусской стороны:

«Сразу после вступления в Беларусь польской армии не было среди сознательных белорусов различий в политических симпатиях. Все считали польскую армию освободителями, каждая политическая мысль устремлялась на Запад к Польше. Однако ряд ошибок и просчетов, сделанных как определенной политической группой, так и в значительной степени самой польской администрацией, отвернули и дальше продолжают разочаровывать в стремлении к Польше все новые массы людей. Общим и самым большим злом является то, что вся администрация находится в руках местных поляков — людей с кастовыми, вчерашними убеждениями, для которых форма управления российских времен mutatis mutandis является сама по себе делом естественным…»