БНР. Триумф побежденных - [40]

Уже перед самым заседанием на квартире П. Бодуновой прошло совещание с участием берлинской группы, эсеров, В. Ластовского и В. Игнатовского. В. Ластовский позже вспоминал:

«Игнатовский зашел на квартиру к Бодуновой, где и я был в то время, и заявил, что он в эсеровский индивидуализм не верит и что его путь идет в русле коллективного понимания социального строительства, поэтому он решил отстать от эсеров, сохраняя доброжелательные отношения, давая этим понять, что в БНР-овские дела вмешиваться не намерен».

Возникла совершенно новая политическая комбинация внутри Рады. Позже А. Луцкевич, правда, объяснял случившееся в первую очередь изменениями в ситуации на фронте:

«С разгромом Деникина освободилось много большевистских сил. Эти силы, ни для кого не секрет, начали концентрироваться на польском фронте, и в Минске повеяло знакомой атмосферой, которая была перед уходом немцев. В связи с этим среди наших эсеров возникла “левая” группа, весьма близкая по настроениям к большевикам. В нее вошли Бодунова, Мамонько, Шило… полковник Шелковый и несколько душ молодежи, а возглавил их… член Тарибы, организатор консервативно-клерикальной партии в Вильно… пан Вацлав Ластовский».

В назначенное время, в шесть часов вечера 13 декабря 1919 г., А. Луцкевич и часть членов президиума Рады, всего двадцать три человека во главе с И. Лёсиком и А. Смоличем, на открытие сессии не явились. Вместе с еще четырнадцатью делегатами, которых накануне не зарегистрировала мандатная комиссия, они собрались на квартире у А. Власова. Противоположная сторона насчитывала одиннадцать делегатов и еще тридцать «кандидатов». Вместе они провозгласили себя «Народной радой». А. Луцкевич описывал дальнейшие события:

«После моего приезда в Минск… было назначено народное собрание Рады. По той причине, что мы опасались фактического разгона, что угрожало уничтожить главный источник легитимности нашего правительства и аннулировать всю заграничную работу, было решено, что заседание будет закрытым. Хоры были закрыты. Однако группа заговорщиков с помощью заранее подобранного ключа [открыла] двери и запустила туда банду каких-то подозрительных фигур… Они должны были организовать поддержку, если бы заговор не удалось провести… Заметив подобные приготовления, президиум Рады, посоветовавшись с представителями фракций, потребовал вывести из зала всех не членов Рады. Заговорщики отказались. Тогда все депутаты, за исключением вышеназванной группы… перешли в другое помещение и там провели заседание Рады… Была избрана Наивысшая Рада из пяти человек: Середа (председатель), Рак-Михайловский, Лёсик, Власов, Терещенко… Рада не приняла отставку кабинета министров и поручила ему продолжить работу.

Тем временем оставшиеся в Юбилейном доме… “революционным порядком” открыли свое “собрание Рады”. Бодунова прочитала декларацию о том, что “Рада” разрывает связь с буржуазией и скидывает буржуазное правительство, а вместо него выбирает новое “революционное” и переходит в подполье. По заранее подготовленным спискам в “новое правительство” были избраны председателем В. Ластовский, министрами Гриб, Ладнов, Заяц, Шило, Цвикевич, Душевский…»[132]

«Оперирование мотивом о моем “полонофильстве” является лишь пуффом…» — отстаивал позже А. Луцкевич свою правоту в полемике. Главным же организатором «минского переворота» белорусский премьер склонен был видеть своего давнего оппонента:

«Согласно показаниям людей, которым Ластовский лично признался, он приехал… со специальной миссией литовского правительства сообщать обо всем, что происходит в Беларуси… Этот враг социализма вступил в состав партии эсеров и вскоре стал одним из ее лидеров, воспользовавшись тем, что ее руководитель Гриб был арестован поляками…»

В своем письме к оставшимся в Берлине Л. Зайцу и Л. Баркову А. Луцкевич был еще более категоричен:

«Относительно минской авантюры сообщаю вам, что авантюра эта имела двойную подкладку. С одной стороны, шел давно уже подготовленный “переворот”, который управлялся, по-видимому, из Ковно лидерами фракции социал-федералистов. С другой — Кречевский, на руки которому были выданы деньги для Рады. Деньги эти он, по-видимому, потратил на свои собственные нужды и, прибыв в Минск, отказался выдать оставшуюся сумму и отчет президиуму Рады. Одновременно началось беспробудное спаивание Кречевского группой разных левых эсеров, длившееся почти неделю. В результате… и был составлен заговор с целью свергнуть уже существующие правительство и Раду».

Василь Захарко, напротив, старался позже представить все произошедшее как демарш со стороны пропольски настроенных членов Рады:

«Здание Рады было переполнено народом, с нетерпением ожидавшим как начала сессии, так и постановлений Рады республики. Полонофильствующая группа во главе с председателем Рады Лёсиком, видя себя в меньшинстве… и опасаясь неудовольствия со стороны народа, на заседание не явилась… Не помогли даже личные приглашения.

Когда саботаж со стороны полонофилов окончательно проявился, большинство депутатов под председательством П. Кречевского… открыли сессию под громкие аплодисменты собравшихся… В результате было принято решение о передаче всей суверенной полноты власти в Беларуси новому президиуму Рады вместе с правительством Белорусской Народной Республики. Кроме того, были вынесены протесты против польской оккупации Беларуси, незаконного объявления плебисцита и насилия оккупантов над белорусским народом…»